Вова тонко хихикнул.
– Чего скалишься? – обиделась хозяйка дома.
– Да я же тебя во хмелю видел. Ничего страшного. Даже весело…
Готовила Татьяна отлично. Выпили еще раз, и еще. Курица как-то очень быстро закончилась, потом не стало колбасы и картошки. Но салата было вдоволь, оставался и сыр.
– Хорошо с вами, – заметил Нос. – Знаешь, папаша, я так рад, что ты меня пригрел!
Мокрый довольно хмыкнул.
– Что я ценю в людях… Ну и в таргарийцах, конечно, да во всех, будь ты хоть мохнатая сволочь – рангун, так это чувство благодарности. Без благодарности ничего нет. И преданность. Ты, пацан, если нас крепко держаться будешь – катер крутой купишь, дом, девочку себе ушастую найдешь…
– Да мне и землянки нравятся…
– А землянок не трожь, – ревниво глядя на таргарийца, заявил Вова. – Молод еще! – с этими словами он попытался обнять Диану за талию.
В другой раз Вова рисковал бы получить пулю или парализующий разряд, но после трех рюмок водки девушка была настроена менее агрессивно. Она просто ударила Вову в лоб – несильно, но вполне чувствительно. Вова отшатнулся и упал с табуретки, едва не опрокинув стереовизор.
– Так их, кобелей, – одобрила Татьяна. – Чтоб руки не распускали.
Поднявшись и устроившись на другом конце стола, Вова начал жевать салат, осторожно поглядывая на Диану. Спустя пять минут он тихо проговорил:
– А решительные девушки мне особенно нравятся, Снегурка! Я буду любить тебя до гроба!
Диана кинула в него ложкой, но промахнулась. Мокрый расхохотался.
– Ладно, ребята, пора спать! Мы с Татьяной займем спальню. А вот как разместить вас?
– Я займу маленькую комнату, – безапелляционно заявила Диана. – И кто сунется ко мне ночью, вышибу мозги. – Демонстрируя серьезность своих намерений, она вытащила из рюкзачка двуствольный пистолет и показала его остальным.
Таргариец умиленно вздохнул. Видно, ему тоже нравились решительные девушки.
– Нет, так не пойдет, – вскинулся Вова. – Кто будет спать с Дианкой, разыграем в карты.
– Ты что это?! – проговорила Татьяна. – Совсем стыд потерял?
А Диана даже ничего не сказала, только передернула затвор пистолета.
– Нет-нет, вы меня не так поняли… Я, например, не хочу… Я боюсь оставаться с ней в одной комнате. Забудешься – и поминай как звали. Но не будем же мы спать на одном диване с Носом? Как-то это неправильно выходит. А в маленькой комнате кровати две.
– И одна из них детская, метр длиной, – уточнила Татьяна. – В ней племянник мой спал, когда в гости приезжал.
– Вырос уже? – поинтересовался Вова.
– Да нет, какой был, такой и остался.
– Малыш еще?
– Карлик. Чалится сейчас на Бетельгейзе. За вооруженное нападение на инкассаторов.
Диана задумчиво крутила барабан револьвера. Щелк, щелк, щелк… Тонкие пальцы были сильными, и Вова смотрел на них с обожанием, представляя, как приятно прижать такую руку к губам…
– Да я могу домой пойти, – начал было Нос, но Мокрый прервал его:
– Перед скоком ты никуда не пойдешь, парень. Тут дело серьезное. Не думаю, что ты стукачок – если бы я так думал, тебя бы уже шинковали в ванной, но случается всякое. Так что ты будешь сидеть здесь до полного посинения.
– По… посинения? – снова испугался таргариец.
– То есть пока мы не сделаем то, что задумали, – уточнил Мокрый. – И у тебя выбор: спать в ванне – Татьяна даст тебе одеяло, или улечься прямо здесь, на полу.
– А почему я на полу?
– В чужой монастырь со своим уставом не лезут, парень. Я сказал: на полу – значит, на полу.
