– Что ж вы, юноша, так немилосердно неосторожны? – знакомым голосом проговорил возникший на пороге, и Гай с облегчением откинулся на подушку. Просто упал, сразу и окончательно обессилив. Он узнал Аристарха Васильевича. Старичок гневно прошаркал к самой постели, где тяжело дышал Гай, обливаясь лихорадочным потом. Видимо ночной гость собирался сказать что-то не очень лицеприятное, но, только глянув на Гая, моментально понял ситуацию:
– Эко тебя, – услышал Гай сочувствующий голос, и тут провалился в спасительное бессознание. Уже совсем без сновидений.
Когда он вновь открыл глаза, в окно било яркое солнце.
Постель ощущалась чистой и сухой, на самом Гае каким-то образом образовалась мягкая фланелевая пижама, а в рядом, в кресле, сидел Аристарх Васильевич. Он с удовольствием читал толстую книжку сквозь съехавшие к кончику носа старенькие очки. Дужку очков у самого уха укрепляла синяя старинная изолента. Услышав тихий скрип кровати, старичок посмотрел поверх сползших очков на больного:
– Очнулся, юноша? Сильно тебя скрутило…
Гай хотел ответить, но не смог. В горле поселилась пустыня. Там мело колючим песком, от этой сухости растрескались губы. Он вяло пошевелил рукой, Аристарх Васильевич встрепенулся:
– Лежи, лежи… Я сейчас.
Он налил из уже знакомого Гаю термоса ароматного чая. Запах трав, тут же окуривший комнату, казался очень приятным. Он чувствовался даже сквозь воспалённый заложенный пластилин, который словно облепил всего Гая изнутри.
– Не бойся, он не горячий. Тёплый, пей.
Аристарх Васильевич поднёс кружку к губам Гая. Мягкий аромат приятно огладил сухие губы и обволок саднящее горло. Стало намного легче.
– Вы как тут… – наконец-то пусть хрипло и с трудом, но смог произнести Гай. Он принял от старика кружку и мелкими глотками проталкивал в себя спасительное тепло.
– Я-то? Я Криса пришёл выручать. Из большой беды. А тут гляжу – ты уже и без сознания лежишь. Ох, и бредил ты юноша! Лиду звал, на Кита ругался. А ещё какую-то цыганку гнал от себя. Что с тобой случилось?
– Ангина, наверное, – Гай показал рукой на горло. – Кажется, точно – ангина. И много чего ещё… На нервной почве.
Ему хотелось жаловаться Аристарху Васильевичу. Болезненная муть просто толкала Гая к этому.
– Странную девочку встретил. Когда вы мне посоветовали на холм сходить.
Гай передёрнулся, вспомнив, как безобразная незнакомка уговаривала его прыгнуть в реку. Старик внимательно посмотрел на него:
– Разве я тебе советовал? Наоборот, отговаривал…
Гай съёжился от этого пронзительного взгляда. Ему захотелось снова лечь, желательно, под одеяло с головой, но мешала уже опустевшая кружка, которую он всё ещё сжимал в руке.
– А вы не знаете, случайно, кто такие ваганьки? – спросил он.
– Ваганьки? – Аристарх Васильевич подошёл к Гаю, забрал у него кружку и протянул стакан, на дне которого плескалась какая-то прозрачная жидкость:
– Залпом пей, – а когда Гай залпом выпил неожиданно горькую и едкую микстуру, неожиданно причмокнул:
– Это когда было-то! Очень. Очень давно. Против Кремля находилось поселение царских шутов. Звали их, когда веселья душа жаждала, и они вовсю ваганили, то есть потешали государя и бояр всякими непотребностями. Потом село Ваганьково перенесли за Никитские ворота и далее в район пресненских Трёх гор. Но, говорят, энергия ваганов до сих пор в районе Боровицкого холма клубится.
Аристарх Васильевич задумался на секунду, затем твёрдо сказал:
