– Так лучше?
– Лучше.
Иногда он просил ее накраситься, а потом смотрел ей прямо в глаза и брал так, как священнику не положено. Переворачивал на живот и, словно Исконные у первого града, спускался в колодец, чтобы там затеряться в пучине безумия.
– Не сдерживай себя, – говорила Мариса, и он не сдерживал, изливался в колодец горячим и липким потоком, входил в нее все глубже, переходя из Мира в не'Мир и обратно.
Бывало, он просил ее снять макияж, а потом смотрел в окно, на небо, которое напоминало о ком-то другом.
В ночь после первой встречи с Варой Сарбан не спал; он едва дышал и мог поклясться, что сама земля застыла до зари, и никто, кроме него, об этом не ведал. Он ощущал себя посвященным в великие тайны человечества. Лишь благодаря ему мир пребывал на положенном месте. Он пообещал себе в тот момент и в том самом месте, ощущая, как бегут секунды, а земля все не движется, что Вара будет принадлежать ему, а он – ей, что она станет его женой и он состарится рядом с нею, не умрет от дряхлости раньше нее, чтобы она не мучилась в одиночестве. Он дал все эти обеты, пока бытие замерло и время было не временем, а промежутками между мгновениями; в тех промежутках Сарбан и схоронил обещания самому себе и Варе, о которых она не знала, не ведала.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
