Это прозвучало забавно, но Селена даже не улыбнулась. По всему было видно, что женщина хочет рассказать какую-то непростую историю, но никак не может решиться. Нужно было придумать, как подержать разговор.
– Сколько им лет? – спросил Селена.
Взгляд портнихи прошёл над её правым ухом. Казалось, женщина пребывает в каком-то необъяснимом оцепенении.
– Кому?
– Вашим сыновьям.
– Ах, это! Три года и восемь лун.
– Они близнецы?
Рума непонимающе мотнула головой:
– С чего ты взяла?
– Вы сами сказали: три года и…
– Вот ты о чём! – она слабо улыбнулась. – Нет. Старшему – три года, младшему – восемь лун. Только я ведь о другом…
– О мидавах…
– Да. И о них тоже. Здесь слишком опасно, Селена! Слишком опасно!
Рума отчего-то понизила голос, и последние слова были произнесены хриплым шёпотом. Её тусклый и безжизненный взгляд вдруг лихорадочно вспыхнул, руки задрожали:
– Я соврала! Мне есть, чего бояться! Нам всем есть, чего бояться!
– О чём вы говорите?! – испугалась Селена. – Принести вам воды?
Вместо ответа Рума схватила её за руку и с силой дёрнула вниз, заставив опуститься на табурет. Казалось, она теряет рассудок:
– Молчи и слушай! Я видела их в ту ночь! Я знаю, что случилось на самом деле!
– В ту ночь? О чём вы?..
– Молчи и слушай! – она сглотнула, точно пытаясь протолкнуть в горло застрявший ком. – Теперь они говорят, что ничего этого не было! Нам показалось! Было просто восстание. Его подавили. Вот и всё.
– Восстание?
– Молчи и слушай! Никакого восстания не было! Они сами всё устроили. Убийцы!
Молчать и слушать было решительно невозможно, потому что Рума ничего толком не говорила, но Селена больше спрашивать не стала. Через некоторое время её терпение было вознаграждено. Женщина, похоже, собралась с мыслями, и невнятные выкрики стали походить на связный рассказ:
– Это было в начале осени. Мой муж получил большой заказ. Двадцать восемь портретов для галереи Героев. Почему ты так смотришь? Не знаешь, что такое галерея Героев?
Селена покачала головой. Ни о какой галерее она не слышала.
– Ну, да, – отмахнулась Рума. – Ты же издалека. Королю зашла блажь поставить памятник героям войны. А может, это и не блажь никакая, кто его знает? На площади в Лиловом квартале построили каменный дом. Строили наспех, сама понимаешь, но получилось неплохо. Свезли туда всякое барахло, вроде как трофеи. Я толком не знаю, что там было, да теперь уж всё равно. Трофеи – трофеями, а им ещё и портреты понадобились.
– Чьи портреты? – не выдержала Селена.
Рума взглянула с укором:
– Чьи-чьи? Мидавов, конечно. Нет, там были и люди. Сама полюбуйся!
Сказав это, она протянула руку и, откинув крышку сундука, вытащила холщовый свиток, сплошь покрытый бурыми пятнами. Селена хотела взять, но хозяйка не позволила – развернула сама. Оказалось, что это угольный набросок. С портрета смотрел угрюмый юноша. Губы его были плотно сжаты, между бровями пролегла складка. Такое лицо приятным не назовёшь.
– Миртеллион Велссим, – пояснила Рума. – Говорят, он жив, только не знаю – правда ли…
Миртеллион? Вот уж удивительно! Такой молодой!
– Думаешь, больно молод? – догадалась женщина. – Так и есть. Ему двадцать пять, а то и меньше.
– Как же он стал миртеллионом?
Рума прищурилась. Поводила глазами из стороны в сторону, точно решая, стоит ли говорить, и, наконец, выдавила:
– Он был помощником самого Зегды.
Зегды?! Дяди Зака?! Неужели она знает, что с ним стало?! Теперь Селена просто обязана была выпытать всё до последнего слова.
