– Какая тесьма? – не выдержал мидав. – Какая дочка? Говорите по существу!
– А я что же?! – возмутилась незнакомка. – Не по существу, что ли?! Портниха я. Рума Вейзес. Меня тут все знают. Если, к примеру, вашей жене или дочке… Ой, простите! Это я по привычке. Платье тут шить подвизалась богатой дамочке. У ней запросы, я вам доложу! «Хочу, – говорит, – чтобы тесьма золочёная вдоль всего подола!» Мне то что? Хочешь – получи. Хоть всё платье разошью! Только из дому никак не выйти. Дети у меня совсем маленькие. Одних не оставишь. Вот и попросила племянницу, чтоб купила мне тесьмы девятнадцать локтей на отрез. Это ещё третьего дня было. Она пошла в лавку. И что вы думаете?
– Что? – ухнул чёрный. Вид у него был невозможно глупый.
– А не было тесьмы! – выдохнула портниха. – Лавочница сказала, через два дня привезут, и что же?
– Что? – повторил мидав.
– Как видите – ничего! Где тесьма, я тебя спрашиваю?!
Вопрос был адресован Селене. Пришлось выкручиваться.
– Завтра привезут, – прошептала она.
– Вы это слышали?! – взвыла Рума Вейзес. – А ну пойдём в дом, а то всё выстудим! Уж я тебе устрою!
Мидав повернулся и молча поковылял прочь, а женщина схватила Селену за рукав и, не дав опомниться, втащила внутрь. Плотно закрыв дверь, она тотчас прижала палец к губам и некоторое время стояла без движения, напряжённо прислушиваясь. Теперь у Селены появилась возможность разглядеть свою спасительницу. На вид ей было лет тридцать, не больше. Худое лицо с провалившимися щеками выглядело измождённым, глаза лихорадочно блестели. Из-под чепца выбивались кудрявые золотистые волосы.
– Ушёл, – кивнула, наконец, Рума Вейзес. – Пойдём-ка в гостиную, только не шуми, а то шалопаи мои проснутся.
Гостиной оказалась скудно обставленная тесная комнатушка без единого окна. Из мебели здесь был только массивный стол с колченогими табуретками и деревянные сундуки, заваленные тряпьём. В очаге тлели дрова, озаряя комнату ржавым светом. Зато не стене висели картины. Их было много: пасторальные пейзажи, натюрморты и даже портрет хозяйки. Вернее, не портрет – карандашный набросок.
– Муж мой, – усмехнулась Рума, проследив за её взглядом, – художником был. Всё, что хочешь, мог нарисовать.
– Красиво! – искренне похвалила Селена.
Женщина вздохнула:
– Кое-что я продала, только не больно-то покупают. Ты проходи, садись вот к столу. Есть, небось, хочешь?
– Нисколько, – соврала Селена. – Почему вы мне помогаете?
Рума стиснула зубы:
– Ненавижу их!
– Кого?
– Чёрных. И гвардейцев. И короля, чтоб ему!
– Я думала, это район рыжих мидавов…
Рума прищурилась:
– Ты здесь недавно?
– Недавно.
– Как тебя зовут?
Можно было назвать любое имя, но врать почему-то не хотелось.
– Селена.
– Рыжих больше нет, Селена. И белых тоже. Теперь чёрный отряд патрулирует весь город.
Чёрный отряд? А где же белые? Где дядя Зак? Селена нахмурилась, пытаясь скрыть волнение. Сейчас нужно быть осторожной. Рума спасла её от мидава, но друг ли она? Что если это ловушка?
– Вы сказали: рыжих и белых больше нет? Что случилось?
Женщина присела на краешек табурета, заправила под чепец выбившиеся пряди, вздохнула, потеребила краешек холщовой скатерти:
– Ты совсем ничего не знаешь?
– Я только вернулась.
– Откуда?
– Из… издалека.
– Не хочешь говорить?
– Не могу.
– Ладно.
Рума впервые взглянула ей прямо в лицо. В глазах у неё стояли слёзы.
– Ладно, – повторила она. – Зато я могу. Чего мне бояться? Хотя, если подумать… у меня же дети. Два сына. Мальчики.
