– Твоя магия бессильна, Ремли, – подал голос Мельхиор. – Как и моя. У него молот…
– …Брузхамр, – подхватил Ремли, – оружие Хмурого Бруза, короля из пещер, выкован он в Нифльгейме, остужен в воде Хвельгельмира, четыре тысячи дней молот тот остывал в воде, холодней ледников. Эта история помнится мне, также я помню, что в мире немало оружия сыщется, укротить гнев Брузхамра способного, и Эскалибур есть в том ряду.
Ночной гость легким движением извлек из ножен меч, что даже на желтом свечном свету блеснул чистотой белого золота. Хельмут перехватил молот подальше за рукоять, замахнулся посильнее, намереваясь попробовать на крепость защитные чары Ремли.
Пока причетчик замахивался, Ремли оглядел пиршественную залу. От удара Ремли увернулся, Хельмута завертело на месте, пока молот не врезался в стену, насквозь пробив каменную кладку в локоть толщиной.
Ремли запустил в спину Хельмуту дубовый стол на двенадцать персон. Лопнули от столкновения доски, а Хельмут, бормоча проклятия, выбрался из-под обломков стола и снова попер на Ремли, помахивая молотом.
– Не человек ты, хоть под личиной людской предстоишь, – Ремли раскрыл Хельмута. – Хоть гляжу, а не вижу твой от рождения облик: так Брузхамр скрывает тебя. Если мой враг ты, то предстань, каковым тебя знаю, назови настоящее имя. Если мы не знакомы, расскажи, из каких ты земель, что делить нам иль за какую обиду отмщенье вершить ты намерен.
– Имя я редко скрываю. Коли ты Ремли, я – Хельмут, – ответил Хельмут. – Нет между нами обид, нас война разделила.
Хельмут снова замахнулся и промазал.
– Touché, – объявил попадание Ремли, когда увернувшись, мечом распорол противнику бок.
Хельмут с удивлением от полученной раны развернулся и занес молот над головой. Ремли снова опередил его и пронзил лезвием плечевой сустав. Хельмут качнулся, молот выпал из его рук, и он повалился назад, прямо на ложе Джона.
Ремли спрятал в ножны окровавленный клинок. Сэр Кормак кинулся к лежавшим накрест Джону и Хельмуту. Упавший молот размозжил Джону череп, а Хельмут был еще жив и из последних сил прижимал к ране в боку здоровую руку, пытаясь остановить кровь.
Сэр Кормак схватился за оброненный Хельмутом молот. Рыцарь понял, что оружие Хельмута – это единственное, чего боится ночной гость, но Ремли предупредил находчивость рыцаря, и они схватились за Брузхамр одновременно с сэром Кормаком. Рыцарь почувствовал, что богатырская сила живет в его противнике.
– Оружие это не ковалось для смертных, – улыбнулся дух, – выпусти, дядя, пока не познал, для чего эту силу назначили древние.
Но сэр Кормак не слушал советов и не сдавался так просто. Набухли под одеждой бугры мускулов, потекла кровь по забытым путям, но плоть Ремли, плетеная из слюны пауков, была сильнее, и рыцарю пришлось немедля измышлять, как бы хитростью решить схватку в свою пользу. До ударов по щиколоткам он не опустится, другой прием применить здесь сподручнее. Правая рука была наверху, значит, направление против часовой стрелки будет ему неудобнее. Сэр Кормак быстро крутанул молот по часовой стрелке (для стоящих лицом к лицу направления обращаются) и перехватил его, чтобы легче вырвать, но Ремли перехватил рукоять столь же ловко, и вот уж сапоги рыцаря поехали по камню, когда Ремли потянул на себя молот изо всех сил. Снова дернул гость на себя покрепче, и сорвались пальцы Кормака с древка, а сам он опрокинулся на Хельмута.
