Привыкание считается самой важной частью этической системы Аристотеля, но это не всё. Чтобы научиться играть в теннис, нам нужен тренер, а чтобы играть на флейте, необходимо взять уроки у маэстро. Точно так же нужен хороший учитель, который преподаст уроки добродетели. Древние греки были отчасти одержимы идеей присутствия учителя (или мудреца) во всем: гражданское право, этика, наука и т. д. Сократ учил Платона, Платон Аристотеля, а Аристотель – Александра Македонского[34], поэтому большое внимание уделяется роли блестящих инструкторов (и мудрых друзей), благодаря которым люди превращаются из несформировавшихся маленьких тупиц в успешных представителей общества со своей гражданской позицией и которые хотят сделать нас такими. И поскольку эти люди открывали свои академии, каждый раз, когда они говорят о необходимости мудрого учителя, трудно себе представить, что они, скромно покашливая, имеют в виду не себя[35], [36] («Этику» часто считают рекламным проспектом академии Аристотеля).
Четко поясню: познания мудрого учителя не заменят практики. Тот чудак, что любил играть в машинки, а затем пытался участвовать в гонках на Ferrari, справился бы не лучше, если бы просто прочел книжку[37], [38] о крутящем моменте двигателя или посмотрел выступление гонщика Дейла Эрнхардта – младшего на TED. «Природа, привычка и обучение, – говорит Аристотель, – равно необходимы»[39]. Ведь успех и процветание, видите ли, требуют не просто чтобы мы определили и развили в себе все эти добродетели. Они необходимы нам в определенном количестве. Мы должны быть щедры, но не слишком, смелы, но не чересчур и т. д. Самая сложная задача этики добродетели – определить это количество, а затем точно рассчитать каждую из них. Аристотель называл эти сводящие с ума конкретные цели «золотой серединой».
Когда же мы «достигаем» этого состояния и становимся добродетельными?
«Золотая середина», как ее обычно называют (все, кроме самого Аристотеля[40], [41]), – самый важный винтик в машине Аристотелевой этики. Кроме того, по-моему, самый красивый. И самый неприятный. А также самый коварный и непонятный. И он больше всего бесит.
Представьте себе все достоинства, которых мы так хотим достичь: щедрость, умеренность, что угодно, – в виде идеально сбалансированных качелей, расположенных параллельно земле. Если мы сядем точно посередине, перекладина останется стоять ровно и горизонтально, гармония сохранится. Это «золотая середина»: идеальное среднее место, где сосредоточено точное количество рассматриваемого достоинства, которое поддерживает уровень качелей. Но смещение в любую сторону нарушит баланс: одна сторона качелей упадет на землю, и мы ударимся задницей (в этой метафоре наши задницы = наши личности). Два крайних конца перекладины представляют собой 1) недостаток достоинства, с одной стороны, и 2) избыток – с другой, когда достоинства слишком мало или слишком много. Крайний недостаток или избыток чего-либо становится пороком, а такого, очевидно, мы пытаемся избежать. Философы иногда называют это «правилом Златовласки». Для каждой черты характера Аристотель убеждает нас быть не слишком горячими, не слишком холодными… в самый раз.
В качестве примера возьмем умеренность, которую Аристотель описывает как золотую середину, когда речь идет о гневливости и бесхарактерности[42]. Люди с дефицитом гнева – это те, кто не негодует по поводу поступков, которые должны возмущать, или времени, или людей, чье поведение возмутительно. Такой человек кажется бесчувственным, тем, кто не ощущает боли. Поскольку он
