Между нами говоря, девица весьма облегчила мне задачу. [Делает почтительный жест Дмитрию, приглашая его присесть на скамью. Оба усаживаются.] Я вынужден с грустью сообщить вашей светлости, что усилия ваших друзей, предпринятые в Сейме, не привели к ожидаемым результатам.
ДМИТРИЙ. Я знаю, преподобный отец.
САВИЦКИЙ. Никогда бы не подумал.
ДМИТРИЙ. Отчего же?
САВИЦКИЙ. Оттого что вы только что привязали к себе обязательствами дочь воеводы.
ДМИТРИЙ [в сторону]. Он все слышал.
САВИЦКИЙ. Как будто ход событий находится в ваших руках.
ДМИТРИЙ. Преподобный отец, я не забыл, что являюсь гостем воеводы и многим ему обязан. Я люблю панну Мари, и искренне признался ей в этом; но я просил ее дать мне лишь небольшую надежду. Я буду достоин стать ее супругом только тогда, когда смогу возвести ее вместе с собой на трон.
САВИЦКИЙ. А могу ли я спросить у вашей светлости, на какую поддержку вы рассчитываете, чтобы достичь этого результата?
ДМИТРИЙ. Честное слово, преподобный отец, я рассчитываю только на самого себя.
САВИЦКИЙ. Этого мало.
ДМИТРИЙ. Но разве я не законный государь, не закон во плоти?
САВИЦКИЙ. Разумеется, вы есть закон, ваш противник – преступник; но у него есть войско, которого у вас нет.
ДМИТРИЙ. Его войско будет моим, как только я вступлю в пределы страны и она узнает о моем существовании.
САВИЦКИЙ [с сомнением качая головой]. Не надейтесь на это, государь. В России вас почитают мертвым уже пятнадцать лет, и злодей-Годунов предпринял все возможное, чтобы упрочить это заблуждение. Красивых слов нынче не хватит, чтобы разуверить народ.
ДМИТРИЙ [глухим голосом]. Я разыщу свою мать, чье свидетельство будет для всех решающим.
САВИЦКИЙ. Доберетесь ли вы до вашей матери, не повстречавшись с кинжалами агентов Годунова? Но допустим даже, вы сумеете проникнуть в монастырь, куда она удалилась, – уж не знаю, где он находится, – не боитесь ли в этом случае навлечь смерть на нее?
ДМИТРИЙ [опускает голову и некоторое время молчит]. Я вижу, вы считает мое дело проигранным?
САВИЦКИЙ. Это как посмотреть: я полагаю, в ваших силах привлечь дополнительные мощные силы на свою сторону.
ДМИТРИЙ. Какие могут быть дополнительные мощные силы, кроме Сейма?
САВИЦКИЙ. Вы забываете о двух: папа и король Сигизмунд III.
ДМИТРИЙ. У понтифика нет ни явного интереса, ни действенных средств, чтобы помогать мне.
САВИЦКИЙ. Вы полагаете?
ДМИТРИЙ. Что до короля Польши, его руки связаны Сеймом, а, кроме того, он уже предупрежден обо мне пресловутыми годуновскими воззваниями.
САВИЦКИЙ. Известно, чего стоят эти воззвания. [Наклоняясь к царевичу.] А если я заверю вас, что папа и король Сигизмунд возлагают на вас большие надежды и готовы оказать вам действенную помощь.
ДМИТРИЙ. Вас уполномочили сообщить мне об этом?
САВИЦКИЙ. Позволит ли ваша светлость прежде задать вам вопрос?
ДМИТРИЙ. Говорите.
САВИЦКИЙ. В случае если вы, ваша светлость, взойдете на престол, каковы будут ваши действия в отношении католической церкви?
ДМИТРИЙ. Преподобный отец, я был бы искренне рад открытому примирению Восточной и Западной церквей хотя бы ради чисто политической цели: чтобы Россия оказалась вовлечена во всеобщее движение к культуре, от которого она сейчас изолирована из-за своей особой веры. Но самая абсолютная власть бессильна в вопросах веры, ею нельзя управлять. Все, что может сделать глава государства, и что, без сомнения, сделаю лично я, – это предоставить всем религиям равную независимость деятельности.
