– Прошло уже 35 лет с тех пор, как погибли мои родные, – с надрывом в голосе сказал Эльман. – В моей практике это не единственный случай, связанный с ДТП. Я освобождал многих. Правда, было одно дело с тремя погибшими. Там виновные получили срок – полтора года, но в том деле была другая ответственность. Так что ни о какой мести речь не идет.
– Вы никогда не встречались с человеком, из-за которого погибла Ваша семья?
– Нет. У меня дед был министром в Азербайджане, а родственник – прокурором того субъекта, где произошло ДТП. Они узнали, что у виновного в аварии двое малолетних детей, и запретили его наказывать.
Хозяин кабинета достаёт старые фото, раскладывает их на столе, показывает мне, рассказывая о своих близких. На какое-то время повисла пауза. Эльман оторвал взгляд от фотографий, задумался. Он сидел молча где-то минуту, глядя в одну точку. Потом будто встрепенулся и продолжил разговор.
– Это – мой отец, это – моя мама, мой старший брат, которому было 17 лет, пятилетний брат… А вот моя бабушка любимая, с которой я остался.
– Как Вы смогли пережить такое горе в 15-летнем возрасте? Вам хватило сил не только хорошо учиться, но даже получить золотую медаль!
– Трудно сказать, как пережил. Тяжело было. Папу потерял, маму, двух братьев, жену дяди – ей было всего 20 лет – и сына моего двоюродного брата – ему был ровно годик. Их хоронили с почестями.
Эльман на минуту снова замолкает, задумчиво смотрит на старое фото, а потом начинает рассказывать про своё детство.
– Я был ужасным хулиганом, постоянно дрался, защищал девочек и сам страдал из-за этого.
– Если повернуть время назад, Вы бы стали заниматься делом Ефремова?
– Да, всё равно бы стал. Это дело чести. Я с самого начала знал, во что ввязываюсь. Но я боец, не привык отступать. Я служил в горячих точках. Там была война. И здесь порой тоже как за линией фронта. Дело Ефремова не легче, чем военные задания. Ефремов мне доверился. Простой пример. Допустим, что сослуживец, с которым мы пошли в разведку, получил ранение. Как я должен поступить? Спасать! Оставить раненого человека на поле боя, как Вы думаете, достойно? Я бы его спасал.
– И всё-таки, Эльман, виноват ли Ефремов в этой аварии? Есть предположения, что за рулём был не он?
– Михаил взял вину близкого человека на себя. Ему сказали, что всё будет хорошо, если он так сделает. Но его просто подставили. Я не назову имя друга Ефремова, который это устроил. Ефремову я говорил: «Передай своему другу – это не мужской поступок».
– Если я правильно Вас поняла, Ефремову кто-то из его друзей посоветовал взять вину на себя, убедив человека, что всё обойдется. Этот кто-то из его театральных друзей? Стебунов, Гармаш или Высоцкий?
– Всё, тему сменили.
– И всё же, Эльман, кто-то из этой тройки подставил Михаила?
– Конечно. Когда прокуратура 11 лет просила, я спросил у него: «Ну что? Чего добились?!» – Он ответил: «Моя ошибка…». – Называйте это как хотите, но я таких друзей не понимаю!
– Получается, это тот друг, который просил Вас защищать Ефремова?
– Нет, не он. Когда я его в первый день на место поставил, он на меня обиделся. Я всё напрямую одному другу сказал. Они не привыкли, что кто-то им жёстко всё в глаза говорит. Сами же сидят и ахинею несут…
– Друзья?
– Да, те, которые ко мне домой приезжали. Сижу, слушаю их, как будто я в школе учусь, а они пришли рассказывать, что мне в адвокатуре делать.
