Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи - страница 14

Однако обратимся к научному определению массового политического движения. Под ним понимаются предпринимаемые в течение довольно длительного времени «усилия большого количества людей с целью коллективного решения проблем, воспринимаемых как общие»25. Политически незаметная деятельность небольшой группы маргинальной интеллигенции, самочинно претендовавшей на монопольное выражение интересов белорусского народа и его этнического самосознания, под это определение явно не подпадает. Тем не менее, с помощью специального отбора фактов и оценочной интерпретации событий, мифологический сюжет о «белорусском национальном движении» был создан. Мифическое «движение» за “незалежнасць” было представлено читателям как реально существующая в истории «система фактов»26.

В Северо-Западном крае ведущую роль в производстве этнических различий играл конфессиональный фактор. Церковные границы между белорусами – православными и католиками – проходили внутри одной этнической группы. Белорусы-католики, идентифицировавшие себя в качестве поляков, составляли меньшинство, тяготевшее к Польше и польскому национальному движению. Православное большинство белорусов воспринимало себя русскими и твердо ориентировалось на Россию. В течение второй половины XIX – начала XX вв., исторически сложившаяся внутри этнической группы белорусов общность, основанная на православно-русской идентификации, стала доминирующей.

К этому времени главенствующую роль в общественном сознании православного населения Литвы и Белоруссии стали играть популярные идеи общерусского единства, изложенные в программах правых и монархических партий, в многочисленных материалах церковной и светской печати. Существовало и подлинно массовое политическое движение, объединявшее электорат этих общерусских партий, представители которых, включая православное духовенство и представителей православных братств, неоднократно избирались депутатами Государственной думы от Северо-Западного края27.

Следовательно, до 1917 г. и позже белорусское население на массовом уровне не испытывало потребности в политическом оформлении своего существования в качестве особой, отличной от великороссов и малороссов этнической группы28. Более того, это население, прежде всего, православное, политически позиционировало себя в качестве верного сторонника династии Романовых и единства Российской империи.

Распад единого российского государства и утверждение власти большевиков в центре страны побудили окраинные национальные партии к созданию этнических государств. Первой попыткой реализации идей этнического национализма, предпринятой в условиях германской оккупации, стало провозглашение в марте 1918 Белорусской народной республики. Вызванный исключительно внешними условиями, этот неудавшийся политический проект явился попыткой институционализации этничности в форме независимого от большевистской России государства. Однако действия немногочисленных националистов, направленные на обретение политического суверенитета, не получили поддержку белорусского населения оккупированных немцами территорий29.

Уже в предреволюционные годы стало очевидно, что принципиальное отрицание русского самосознания белорусов сообщает этническому национализму характер исторической и этнической беспочвенности. Практическое отсутствие социальной базы, необходимой для появления массового политического движения, было во многом обусловлено как антирусской природой этнического национализма, так и его слабым организационным и идеологическим оформлением. После 1917 г. социально-политическое и интеллектуальное бессилие, генетически свойственное этому виду национализма, заставляло его лидеров и адептов искать поддержки у иностранных государств: сначала у кайзеровской, а затем и у нацистской Германии.