– Потому что не знали, что их детей задержат, как уголовников. Они-то думали, что всё по-тихому решится – по кабинетам. Как у них обычно принято.
– И у нас тоже.
– Эх… – задумчиво вздохнула Кира.
В этот момент дверь кабинета распахнулась, и на пороге очутился сержант:
– Кира Валентиновна, вы уже пришли?
– Да, Гаврилов, что у тебя?
– Да, этот ваш…
– Коля? Проснулся уже?
– Да, давно.
– В душ сводил?
– Да, и вещи ваши отдал.
– Ну, так веди сюда его.
– Сейчас.
Лисовой с недоумением уставился на следователя.
– Да, Миша, душ! Или ты хочешь, чтоб он нам тут весь кабинет завонял?
– Да я не против.
– Вот и всё.
– Просто, не наблюдал никогда за вами особой…
– Человечности?
– Да я не о том?
– А что? Непривычно, чтоб я к кому-то проявляла сострадание? Ну, да! Я ж оборотень. Шерстью поросла вон совсем.
– Да, ну, при чём здесь это?
– Ладно, прости. Утро какое-то. – взявшись за виски кончиками средних пальцев и массируя их по часовой стрелке успокоилась Кира.
В последнее время она часто нервничала, что для неё непривычно. Обычно сдержанная девушка внезапно стала всё чаще поддаваться эмоциям. Может особенности женского организма вновь дают о себе знать, или что-нибудь ещё…
– Кстати, пришёл вывод эксперта. – внезапно спохватился Миша, глядя на лежащие на столе бумаги.
– Так, и что?
– Яд, которым отравили данных господ – стрихнин.
– Господи, какой христоматийный случай.
– Ну, вещество-то доступное. Содержится в большинстве крысиных ядов и не только.
– И собаку тоже?
– А собаки к нему особенно чувствительны.
– Интересно.
На вошедшем в кабинет Николае красовались почти новые, совсем не поношенные вещи, которые Кира принесла из дому. Она решила больше не хранить то, что осталось от мужа, и потому принесла их для того, кому они нужнее.
Жёлтая футболка и серые спортивные штаны немного свисали на худощавом теле Николая, прямо как на Осе в последние месяцы жизни. От этого Кире становилось довольно грустно, ведь телосложение у обоих мужчин оказалось так схоже.
Коля вежливо, немного робко, попросил разрешения войти.
– Входи, Николай!
– Доброе утро.
– Доброе, Николай. Как вещи?
– Спасибо, хорошие.
– Носи на здоровье. Как с тобой обращались? Есть нарекания?
– Так это, – обернулся он на полицейского, приведшего его сюда – как в санатории. В душ вон сводили.
– Да, Колян, это не каждому нашему гостю так везёт. – злорадно добавил Михаил.
– Так, а, за что ж вы меня всё-таки это? Того…
– А ты не помнишь ничего? – решила издалека подойти к вопросу Кира.
– Ой, да, голова сутра пухнет. Водичкой помылся – вроде немного легче стало. – Коля взялся за голову, яростно протирая всё ещё грязными руками глаза.
– Так где это ты так накилдырился, да ещё и сутра, что мы тебя посреди парка нашли?
– А, так вот оно что? Вы ж не подумайте, я дело в том, что вообще не пьющий.
– Вот как? – с сарказмом уточнил Миша.
– Да. У меня ж как здоровье пошатнулось много лет назад, так и завязал. Печень…
– А что ж тогда вчера случилось?
– Да, там длинная история.
– Так мы никуда и не спешим. – забросив ногу на ногу спокойным тоном ответила Михайлова.
Николай, выпрямив спину, устремил взгляд в окно, рассматривая качающиеся на ветру листья тополя.
– Да, друзья позвали машину загрузить с макулатурой. – начал излагать гость.
– Какие друзья? – перебила Михайлова.
– Иваныч. Простите, Фёдоров Николай Иванович – тёска мой. У него своя точка по приёму макулатуры на Ленинградской.
