– Мертвы друзья твои.
– Кто? Как мертвы?
– Вот тогда, когда ты их увидел в парке валяющимися – они не пьяные были.
Коля от ужаса опешил. Он со страхом понимал, что счастливая случайность, либо даже высшие силы уберегли его в тот вечер от смерти. Он даже не знал, что и думать в тот момент: молиться ли Богу, или же проклинать судьбу за то, что оставила его существовать на этой земле. Может это предначертано свыше. Но больше всего он боялся поверить, что это мог сделать Геннадий.
– Это от пирога того? – чисто машинально уточнил Коля.
– Да.
– Какой ужас.
В кабинете воцарилась тишина. Каждый задумался о своём. Николай размышлял о бренности бытия. Миша – о том, что в деле появился новый подозреваемый, и что теперь нужно его разыскать как можно скорее. А Кира о том, что пирожки нужно отправить на экспертизу, и о том, что если Гена отравил и их, чтоб убрать последнего свидетеля прямо в РУВД, чем в очередной раз подпортил бы репутацию полиции, то сейчас уже скрывается где-нибудь в бегах.
– Продолжай, Николай. – водя ручкой по бумаге, Лисовой брал весьма важные показания у свидетеля.
Кто ж знал, что тем утром душегуб был прямо перед глазами у следственно-оперативной группы, и они так просто его отпустили. Ведь не зря говорят, что убийца всегда возвращается на место преступления.
– Так и говорит, мол: «Я мессия!».
– Мессия?
– Да. И что пришёл он на Землю нашу, чтоб очистить её.
– От кого?
– Ну, в двух словах, якобы от мусора, понапрасну небо коптящего.
– Интересно. – Михаил оторвал глаза от папки, подняв их на следователя.
– Что мол, Бог послал его вершить судьбы. Что все эти, как он говорил: «Людишки» – все они вскоре познают гнев Господний.
– Так и говорил?
– Да, так и говорил. – Николай справлял впечатление человека с широким кругозором. Возможно, ни будь он в таком социальном положении – то с лёгкостью находил бы себе собеседников, ибо что-то в его заурядном складе ума было притягивающим.
– А он это говорил по-трезваку, или под градусом? – на понятном всем жаргоне спросил Лисовой.
– Да, когда как. Бывало, что и трезвым свои религиозные речи задвигал, о том, что нельзя так жить, и что Бог всех накажет. Ну, а когда примет на грудь и начнет вопить, что он мессия – так я просто говорил ему, чтоб спать шёл, и всё. Вот только говорил он это всегда с таким серьёзным видом, что аж не по себе становилось.
Исходя из слов Николая, Геннадий давно возомнил себя едва ли не посланником Всевышнего, прибывшим к людям, дабы вершить Его волю. Что часто излагал мысли о неправедном образе жизни соотечественников. Об их податливости сатане, что грех на них висит, который они однажды всё-таки искупят.
К Николаю, кстати, «Мессия» был более снисходительным. Вероятно, из-за того, что тот не мог поддаваться искушению в силу проблем со здоровьем. И даже предлагал ему несколько раз присоединиться к его благой миссии, о сути которой никогда ничего конкретного не говорил. Но, теперь, всё было примерно ясно.
Катарсис – то самое очистительное пламя, которым Гена решил избавить Мир от заблудших душ. Вот только забыл он, что по натуре своей мало чем от них отличается, но это не мешало ему возвышать себя над другими.
– И ты посмотри, как маскируется. Перед нами весь такой жалостливый был. А на самом деле…
– А на самом деле и нас он тоже считает недостойными его благодатного внимания. – сухо и с сарказмом уточнила капитан.
