– Какая встреча… – проворковала рыжая прелестница с аппетитными формами, вплывая в комнату в изумрудном атласном платье. Дверь за ней негромко хлопнула, когда кучерявая красавица уже успела дойти до центра комнаты. Она сняла с себя шиньон – нижние пряди из сложной на вид прически с лохматой гулькой на затылке. Скинула небольшой парик на ближайшую тумбу с золочеными ножками, стоящую у стены. Туда же отправились закрепленные на потайных пуговицах юбка и рукава. После чего молодая девица осталась лишь в подвязках, корсаже платья и некоем шелковом, скрывающем самое интимное место женщины, кусочке материи, треугольнике, еще не обретшем своего названия.
– Ла Зиль? – тихонько проронил граф Артис в ответ.
Привычный к такому преображению, он ничуть не удивился и не двинулся с места, визуально оценивая прошлую партнершу. Увы, в этот раз его внутренне раздражение лишь возросло от увиденного. Ведь одни только воспоминания о молоденькой чертовке, оставившей его с носом в том переулке на Эрагате, заставляли чресла графа пылать от пожара и неутолимого желания обладать несносной девицей во всех возможных позах. Эта же напыщенная, вульгарная, на все готовая Зиль теперь вызывала у него лишь унылое отвращение, а еще раздражение от собственной неполноценности.
«Попробовать закрыть глаза и представить ту белокурую, тощую беглянку?» – возникла в голове спасительная мысль.
Рыженькая прелестница к тому моменту припала к графу с развращающими объятьями, ничуть не удивляясь его холодному приему. Ведь Келрик никогда не был особо ласков ни с кем: ни с элитными куртизанками, ни с девицами из борделя, хоть и довольно дорогими. Ему было безразлично, что часть их рано или поздно находила своего благодетеля и покидала заведение с повышением статуса, становясь содержанками. А одна, по слухам, сумела женить на себе заморского барона.
– Пойдем в кровать, – буркнул Родгар, в очередной раз стараясь подавить растущую внутри злость. Его тело попросту не находило отклика на женские ласки Ла Зиль, и ее поглаживающая рука, нырнувшая к нему в штаны, эффекта не добилась.
– Что ж, пойдем, – проворковала девушка. А не увидев реакции, она повернулась к графу спиной, чтобы, пройдя вперед, наклониться к деревянной спинке кровати. Она облокотилась руками и телом о матрас, дабы продемонстрировать клиенту новый ракурс на бедра, призывно покачнувшиеся перед взором мужчины.
Но графу было все нипочем. Приторный запах ее духов ударил в нос и оставил после себя лишь горечь во рту. А настроение его словно скатилось по пологому склону к самому дну Охрайской впадины. Поэтому он не выдержал и гаркнул что было сил:
– Убир‑райся!
– Что?! – оскорбилась девушка. Однако, заметив пылающий ненавистью взгляд Келрика, поспешила к тумбочке за своими вещами, недовольно фыркнула, подхватила их. И, уже пройдя к двери, отыгралась за нанесенное унижение:
– Ха! Неужели наш неутомимый граф растерял все свое мужское достоинство?
Сказав это, девица стремительно выбежала в незапертую дверь, так и оставив ее распахнутой. И если бы не проходящие мимо по коридору знакомые джентльмены, инцидент можно было бы считать исчерпанным.
Но этот вечер явно войдет в анналы истории Истмарка как самый черный в жизни Келрика Родгара. Потому как взгляд его тут же наткнулся на давнего соперника в борьбе за женское внимание, на маркиза Хайдегера по имени Уилли Сезар.
