– Да.
– И что ты стал патриотом другой страны в отличие от меня?
– Да, именно.
– И с учетом этого ты освобождаешь меня от обязательств, которые накладывает помолвка.
– Ну, я…
– Или же ты выражал надежду, что все-таки соединишься со мной?
– Ну, я, конечно…
– И потом ты решил, что я не выйду за тебя замуж, когда не получил от меня ответа?
– Именно так.
Джорджина вздохнула:
– Как жаль, что письмо не дошло. Потеряно столько времени.
– Что ты хочешь сказать?
– Чем ты так удивлен, Малкольм? Я все еще собираюсь за тебя замуж. Именно поэтому я здесь. Но только не жди, что я буду жить в Англии. Этого я не сделаю даже ради тебя. Но ты можешь приезжать сюда сколько тебе угодно. Как капитан моего судна «Амфитрита» ты можешь торговать исключительно с Англией, если на то будет твое желание.
– Я… я… Господи, Джорджи… Я…
– Малкольм! – В дверях появилась молодая женщина. – Что же ты не говоришь мне, что у нас гости? – Повернувшись к Джорджине с приветливой улыбкой, она представилась: – Я Мэг Камерон, мадам. А вы из усадьбы? Они, видимо, снова устраивают праздник?
Джорджина некоторое время смотрела на женщину, затем на выглядывающего из-за ее юбки мальчика лет пяти, у которого были черные, как у Малкольма, волосы, голубые, как у Малкольма, глаза и красивое, как у Малкольма, лицо. Затем она перевела взгляд на отца мальчика, который стоял с мученическим выражением лица.
– Твоя сестра, Малкольм? – самым приятным тоном спросила Джорджина.
– Нет.
– Я тоже думаю, что нет.
Не простившись, не высказав каких-либо пожеланий и даже не послав жениха к черту, Джорджина повернулась и вышла из маленького белого коттеджа, расставшись навсегда с надеждами и девичьими мечтами. Она слышала, как заговорил Мак, очевидно, принося извинения Мэг Камерон за невежливость Джорджины. Затем он догнал ее и помог взобраться на лошадь.
Мак ничего не сказал Джорджине до тех пор, пока они не выехали из деревни. Джорджина пыталась выжать хоть какую-то скорость из бедного животного, но тщетно. У Мака же было время внимательно рассмотреть спокойное лицо Джорджины. Он отличался скверной привычкой говорить напрямик то, что он думает, даже тогда, когда эта прямота неуместна.
– Почему ты не плачешь, девочка?
Она хотела было проигнорировать его слова и если бы так решила, Мак никогда ничего не добился бы от нее. Однако то, что клокотало у нее внутри, требовало выхода.
– Я слишком зла сейчас. Этот жалкий подонок женился, по всей видимости, в первом же порту, задолго до окончания войны. Неудивительно, что он стал патриотом Англии. Это все его женитьба!
– Да, возможно. Хотя могло быть и по-другому.
– Да какая теперь разница? Пока я сидела дома и тосковала о нем, он женился, наделал детей и прекрасно проводил время.
Мак кашлянул.
– Конечно, ты потеряла время, это верно, но ты не тосковала.
Джорджина возмущенно фыркнула, досадуя, что ее не поняли.
– Я любила его, Мак.
– Ты любила свою мечту о том, что он будет твой. Парень он красивый. Это была твоя детская фантазия. Тебе давно следовало расстаться с ней. Если бы ты не была такой упрямой, все давно и разрешилось бы.
– Это не…
– Не перебивай меня! Если бы ты его любила по-настоящему, ты сейчас бы плакала, а уж злилась бы потом, а не наоборот.
– У меня все плачет внутри, – сурово сказала она. – Просто вы не можете этого видеть.
– Спасибо, что пощадила меня. Не могу выносить женских слез.
