Ноябрьские праздники, которые теперь праздновали не 7-го, а 4-го ноября и праздновали не всем понятно что, прошли у нас, как и всегда – просто мы, я и отец, были дома. От дежурств я отказался, чтобы иметь возможность помогать Лёле, походы в детскую поликлинику на взвешивание и осмотры в месяц и в два, теперь подходил третий месяц. И сносил теперь насмешки своих коллег, которые называли меня «кормящей мамашей», но я не обижался.
Но по ночам Лёля ни разу не будила меня. Отец вставал, брал у Лёли Митю и укачивал. А она могла спать в это время. Отец полюбил купать Митю каждый вечер, это стал его любимый ритуал, которому не мешали ни я, ни Лёля. Ей, по-моему, было приятно, что он возится с Митей. А я кроме всего прочего, работал над диссертацией, заняв под это целую комнату, которую завалил материалами: собственными записями, журналами и компьютером, и продвинулся уже значительно, моей работе не мешало ничто, как ни странно. Я умел отвлекаться от всего.
Однажды Лёля упомянула, что видит Стерха. Случайно, у нее, по-моему, просто вырвалось. Говорила о том, как застал дождик на прогулке и…
– И… часто вы видитесь? – спросил я, чувствуя как мой «чайник» начинает греметь крышкой, закипая.
– Не цепляйся, Лёня, – скривилась Лёля.
– Не цепляться?! – меня возмутил больше всего не факт их встреч даже, а пренебрежение, с которым она произнесла это своё усталое «не цепляйся».
– Господи, начинается… хватит орать, Митю разбудишь! – прошипела она.
Я разозлился ещё больше, потому что, я и не думал орать ещё.
– Не орать?! Как не орать?! Вот так?! – тут я по-настоящему повысил голос в расчёте разозлить её.
– Спятил? – Лёля подошла к кроватке и заглянула в неё.
– Да спятишь! Ты видишься со Стерхом, что вы там делаете с ним?! Поэтому ты и не кончаешь со мной больше?! Всё, он приступил к боевым действиям?!
Лёля побелела, оборачиваясь ко мне:
– Вот придурок! А может потому, что я сплю по три часа в сутки и то часто не подряд?!
Последние её слова потонули в Митином крике. Всё же мы разбудили малыша…
– Иди отсюда, дай мне укачать ребёнка! – рыкнула Лёля, наклоняясь к нему.
– Ну, конечно, отличная отмазка от всего, даже от разговора!
Я вылетел из спальни, изо всех сил хлопнув дверью.
– По башке себе стукни, может дурь вылетит! – услышал я её крик за спиной.
Отец застал меня на кухне, когда я трясущимися от злости руками, разбил чашку с блюдцем, доставая стакан, чтобы попить воды.
– Что опять? – спросил он, скорчив гримасу.
– Опять?! Да всё тоже! Она любит только его, только Митю!.. Да ещё его отца, чтоб он провалился! Романчики, гад, ещё выпускает! Видел? Вон на полке стоит у неё! – я махнул рукой, показывая, где полка, на которой стоит этот роман… – Я заглянул. Знаешь о чём? О девушке, по имени Лена, о её любовных злоключениях и как она, в конце концов, после множества перипетий и ошибок, возвращается к тому, «кто всегда её любил»! – я чуть не раздавил стакан в руке.
– Алексей, ты чего хочешь? – вздохнул он. – Я понимаю, что… да и Лёля неправа по-своему, но ты-то умный, и ты уже взрослый, ты не понимаешь, что сейчас сама Лёля не Лёля, а только приложение к Мите? Потерпи немного, немного, будет малыш постарше, и сама Лёля в себя придёт… Сам говорил, что пережить ей пришлось перед его рождением. Что ж ты думаешь, всё бесследно прошло? Насилие, это для любой женщины надолго отключит все желания. А тут ещё бесконечная усталость и вообще зацикленность на ребёнке… Давай няню наймём?
