А я?.. О существовании и местонахождении отца я мало что знала, мама умерла от пневмонии, когда мне было двенадцать. Её родная сестра забрала меня к себе, но родной в доме тётки я так и не стала. Две её дочери шпыняли меня, ревнуя и обвиняя в краже ресурсов и внимания.
Вниманием, а тем более любовью, эмоции тётки назвать было крайне сложно. Она терпела меня и не более того. А я что я могла?
Первый год было невероятно тяжело, а потом я поняла, что моё будущее зависит только от меня. Из троечницы постепенно трансформировалась в круглую отличницу, и моё упорство с лихвой окупилось, когда я с лёгкостью поступила на бюджет.
Мечтала, что тётя будет гордиться мной, но она лишь пожелала счастливого будущего, намекнув, что больше меня не ждёт.
Уезжала я с одним чемоданом и небольшой суммой налички. Выделив мне эту подачку, тётя сухо пояснила, что и так слишком потратилась на меня, а моя мама ничего, кроме долгов, не оставила. Больше я не появлялась в доме тётки…
– Какую работу вы ищете? – заметив, чем именно я занимаюсь, уточнил Алик, а я вскинула рассеянный взгляд и пожала плечами.
– Да любую, лишь бы хорошо платили и не предъявляли непонятных требований.
– То есть? – вздёрнув брови, удивился Алик и, помявшись, спросил: – В клубе, я так понимаю, вы проработали недолго?
– Пару недель, – не понимая, к чему он клонит, отозвалась я и, убрав телефон, всё же поинтересовалась: – А при чём здесь клуб?
– К такому поведению клиентов вы готовы не были, – скорее констатируя, чем уточняя, пробурчал Алик и, смерив меня прищуренным взглядом, пожал плечами: – Просто, прежде чем предложить помощь, хочу понимать, на что вы рассчитываете. На что готовы и…
– Не стриптиз и не интим, – покраснев, перебила я строгим тоном и, скрестив руки на груди, упрекнула: – Не знаю, что вы там себе решили, но…
– Да погоди ты, – одёрнул меня Алик и, тихо рассмеявшись, беззлобно заметил: – Нарвались на неприятности, теперь во всех врагов будете видеть?
– Я вас совсем не знаю, – напомнила я и, прицыкнув языком, проворчала: – С чего вдруг такая забота и участие?
– Всё равно не поверишь, – помрачнев, произнёс Алик и, поджав губы, отвёл взгляд.
Открыв окно, высунул руку и, уставившись на дорогу, надолго замолчал. Объяснил называется? И что теперь? Уже начинать бояться или благодарить и поклоняться?
Даже пожалела о поспешных выводах и несвоевременной болтливости. Мысленно перебирая, какую помощь Алик имел в виду, и как теперь это выяснить, аж вся извелась, но до самого дома наш загадочный спаситель не проронил ни слова. Обиделся, что ли?
Вернувшись в особняк, мы застали сестёр в гостиной. Судя по выражениям их лиц и напряжённой обстановке, разговаривали они не о погоде.
– То есть матери сообщать не будешь? – хмурясь, поинтересовалась Эля.
– Зачем? – отозвалась Майя и, потерев виски, покачала головой: – Ну уж нет. Мало того что выслушаю долгую и занудную лекцию о безответственности, так ещё придётся ехать к ним на всё лето.
– Зато спрячешься, – закатив глаза, фыркнула Эля, тут же добавив: – А к осени те мажоры о вас забудут.
– Не забудут, – проходя в гостиную, вмешался Алик и, сунув руки в карманы джинсов, сдержанно пояснил: – Они открыли сезон охоты, и теперь это дело принципа.
– Алик, ну откуда такая уверенность? – не скрывая раздражения, произнесла Эля и, заметив в прихожей сумку и чемодан, округлила глаза. – А это что? Зачем столько шмоток?
