Так вот, впервые услышав горы Триниана, я была очарована. И не потому что влюбилась в эти места – я оставалась предельно сдержанной, – но потому что впервые смогла ощутить их так остро. Мне захотелось бежать из Вегарда в дикие скалы, в укромные пещеры, и в полной тишине наполняться странной музыкой.
В этот момент я перестала чувствовать себя одинокой в мире Эбери.
Облегчение и чувство причастности наполнили меня, как будто за раз я обрела в незнакомом городе все: работу, жилье, друзей и даже родных. Мне захотелось просто жить здесь и выполнить то, для чего я сюда пришла.
Интересно, всеми Милоа овладевали такие чувства?
Оскорбленное этим вопросом, мое самолюбие воскликнуло:
– И долго ты намерена сравнивать себя со всеми Милоа? Что было у них, как чувствовали они? Ты хоть и прибыла с одной с ними планеты, остаешься отдельной личностью и можешь выбрать какой угодно путь!
Остановившись под аркой в одной не очень оживленной улочке Вегарда, я задумалась о том, какой путь хотелось бы мне выбрать в этом полудиком мире.
На Земле я следовала вполне закономерным канонам своего общества – начальная, потом средняя школа, планы поступления в вуз. Область выбора профессии, конечно же, интеллектуального плана, условно разделялась на два направления – гуманитарное и техническое.
Что нужно земному обществу на современном этапе развития? Квалифицированные специалисты. Чтобы способствовать прогрессу. Ну, и еще великие гуманисты и экологи – первые – чтобы призывали людей к человеколюбию и порядочности, вторые – чтобы восстанавливали загубленную планету.
Правда, так я считала, исходя из материалистическо-общественного взгляда на мир. Вернее, на планету Земля. По своим личным убеждениям я была уверена, что людям двадцать первого века, как воды, не хватает веры. Веры в себя и в Бога в себе. Скованные материальными ценностями, люди ошалели в погоне за деньгами. Кто приобретал деньги, углублялся в накопительство или в смакование власти, или в коллекционирование дорогущих вещей, в то время как, быть может, в подъезде соседнего дома замерзали бездомные дети… И никто не был счастлив! Деньги, престиж, власть – все это было наркотиком, лишь на время удовлетворявшим потребность в простом человеческом счастье. Я видела глубокое отчаяние в глазах знаменитостей, дающих интервью журналистам, и затаенную обиду на мир в глазах политиков, умными словами расписывающих проблемы в сфере экономики страны.
Человек так сложен, что сам в себе путается в два счета. Получив богатство, он понимает, что обознался и жаждал вовсе не того, но признать свою ошибку ему не дает самолюбие, гордыня. И он выпячивает грудь вперед, про себя заявляя, что никому не покажет своей глупости, что никто никогда не узнает, что он растратил жизнь на шелестящие купюры, которые, в свою очередь, продолжает растрачивать на множество ненужных вещей.
Я глубоко вздохнула. Обида за этих людей разрывала мою душу. Только теперь мне даже не с кем было поделиться этими мыслями – здесь лишь скромная горстка Милоа поймет, о чем я так переживаю.
А я ужасно переживаю за человечество.
И тут мне в голову пришла еще одна мысль. Уж не потому ли я попала сюда, что так самозабвенно готова отдаться какому-то благородному делу? Спасению людей? Воспитанию хороших качеств в их душах? Прекращению войны?
«А что нужно для спасения этого мира?» – спросила я себя. – «И кем мне стать, чтобы и вправду помочь Эбери?»
