Чтобы узнать больше об истории жречества и, возможно, даже заглянуть в его тайны, я наметила себе начало лютого месяца (как прозвали в Триниане январь), чтобы посетить Цитлановку и попросить о содействии Архи Да.
Что касается лютого месяца, то в это время Триниан сковывал холод, который мог бы конкурировать и с сибирскими морозами, поэтому уроки в школе ограничивались публичными чтениями в гостиной общежития, занятиями в библиотеке и спортивных залах. Многие на это время уезжали домой, к своим семьям. Омату отбыла первой, направившись в Вегард, где решили провести зиму ее родители. Юира поехала в свое селение в глубине гор, а Альберта как раз собиралась в Цитлановку. С ней-то я и решила скоротать путь. Тем более у меня была лошадь, которую следовало вернуть в конюшню Ала, а это значило, что не придется тащить все вещи в руках или нанимать носильщика.
Снег скрипел у нас под ногами, холодный воздух наполнял легкие, а бледное солнце лишь иногда выглядывало из-за облаков.
– И как лошади не холодно? – спросила Альберта, ведя под узду коня Алекса.
– Я подстелила под седло толстый плед, так что не замерзнет, – откликнулась я, думая о том, когда в Триниане изобретут снегоуборочные машины.
– А у вас с Алексом что-то было? – перешла на любимую тему Альберта.
– Нет, мы просто друзья, – стараясь не выдавать никаких эмоций, произнесла я.
– Сэмми, но ведь вы не виделись столько лет, а тут встретились! В другом мире! И ведь он генерал – такой сильный, такой отважный…
– Но ведь это не значит, что я должна кидаться ему на шею и перерезать глотки всем девушкам, которые слишком откровенно на него посмотрели, – все с тем же безразличием сказала я. – Мы просто друзья.
– Неужели тебе безразличны мужчины? – почти возмущенно спросила Альберта.
– Нет, почему же, очень небезразличны. Просто, наверное, я не встретила еще того, кто бы мне понравился именно как мужчина, а не как друг.
– Но ведь у вас в мире девушки же встречаются с парнями! Мне Шмидт рассказывал! У тебя был парень? – продолжала допытываться она.
– Хм, да, был один, – односложно ответила я.
– И ты теперь не можешь его забыть?
– Нет, мы расстались до моего попадания на Эбери.
– Тогда почему бы тебе не сблизиться с кем-нибудь здесь? Вы же общаетесь со Шмидтом!
– Но у него же невеста! – почти осуждающе посмотрела я на Альберту.
– Ладно, тогда Свон. Он, кажется, неравнодушен к тебе. Вы оба такие светлокожие! – нисколько не обиделась на мой тон Альберта.
– Слушай, прекрати заниматься сводничеством! Следующим летом я стану загорелой, как шоколадка, и тогда с бедным Своном случится удар. И вообще, я сама разберусь со своей личной жизнью!
– А кто такая шоколадка?
О, самое лакомое кушанье планеты Земля! И почему в Триниане не растут деревья какао? Не знаю, долго бы я протянула в этом беспощадном мире без шоколада, если бы не многочисленные медовые сладости, которые тут изготавливались в изобилии. Но оду шоколаду я все же сочинила:
– Шоколад – это самое вкусное кушанье, которое только можно отведать в моем мире. Конечно, на вкус и цвет товарища нет, но ты себе не представляешь, каким унылым кажется Эбери без шоколада! Его делают из какао-бобов, растущих в южных странах. Может, у вас они тоже растут, просто их еще не обнаружили. Шоколад сладок, шоколад воздушен, он тает во рту, он придает тебе энергии и бодрости, он делает твою жизнь ярче и интереснее и при этом он не вреден, как табак или крепкая настойка! А цвет у него… ну, как раз как кожа у нашей Омату, темный и насыщенный. Поэтому в той империи, в которой я жила (я приписала к слову «империя» весь западный мир) загорелые девушки вызывают всеобщее восхищение у молодых людей!
