Воины подались назад, когда барон Ратай размотал кнут и встал позади привязанного человека.
– Мне жаль, – хрипло сказал он. – Ты мой лучший воин, Марк. Но даже тебе я не прощу предательства. Ты ДОЛЖЕН был рассказать всё об Арине! О её поганом колдовстве. Умоляй о прощении, наёмник!
Но Марк упрямо смотрел на землю.
– Ну, как знаешь.
Ратай стиснул зубы, отвел руку с кнутом и ударил сильно, с оттяжкой. На конце кнута блеснули утяжелители с острыми гранями. С оглушительным щелчком кнутовище рассекло кожу на спине и плече. На сухую выжженную землю упали первые капли крови.
Наёмник вскрикнул.
Снова свист кнута и обжигающая боль. Раз за разом. Марку казалось, что боль начинает притупляться, голоса собравшихся людей затихали, раздавались гулко, словно он погружался в воду глубже и глубже.
Наёмник не удержался на ногах, повис на веревках и уронил голову на грудь.
Он не сразу понял, что побои прекратились. Послышался голос барона, но Марк различил только последние слова:
– Бросьте его около рва. Очнётся – приползёт.
Марк рассмеялся бы, если бы смог. Он не сомневался, что умрёт. Наконец он получил освобождение. Теперь он будет вместе с Ариной. Боги услышали его молитвы! Смерть уже стоит рядом с ним и нетерпеливо поджидает своего часа.
– Вот так, милок. – Старая знахарка хлопотала около Марка, мягкими тёплыми ладонями укрепила повязку на спине и плечах. – Скоро будешь, как новенький. Шрамы, конечно, останутся. Но ничего, ведь шрамы – украшение мужчины.
Марк молчал с тех пор, как очнулся. Скулы его заострились, глаза запали. Опять боги жестоко посмеялись над ним! Не позволили умереть.
В ночь после порки старуха подобрала его. Никто прежде не видел её в этих краях, лишь старый облезлый кот наблюдал за тем, как она склонилась над наёмником. Видимо, это общая особенность для всех целителей – помогать людям, несмотря на запреты или приказы.
Он безропотно сносил лечение знахарки, иногда достаточно болезненное, упершись в стену пустым остановившимся взглядом. Лишь ночами вздрагивал и просыпался от собственного крика.
Он никогда даже подумать не мог, что так дорожит Ариной. И лишь потеряв, понял ЧТО она значила для него. А ведь никогда ей не сказал, что любит.
Старуха вздохнула, снова не получив ответа, и присела на краешек кровати.
– Ты вот что, милок, хватить боль баюкать, ровно дитя малое. Если Ледяная Мара замешкалась в пути и не поднесла чашу горькую, радоваться должен, а не проклятия слать.
Марк медленно повернулся к ней, и впервые в глазах появились отголоски чувств. В воздухе витал тягучий аромат миндаля и горький – полыни, пропитывал комнату и удивительно убаюкивал.
– Радоваться? – хрипло переспросил он. – Чему? Я должен вернуться к хозяину и снова верно служить ему.
– Ты можешь уйти. Мир велик. А если Мара так добра к тебе, то авось не пропадёшь.
– Я не могу. Или ты не знаешь? Я его вещь! – с ненавистью проговорил наёмник. – Будь он проклят!
– Не того осыпаешь проклятиями. Кто он? Всего лишь слуга. А истинный виновник – Ящер Подземный. Для него первая радость погубить невинную чистую душу. Вот и старается, окаянный, слуг подсылает.
Марк усмехнулся и покачал головой.
– Что ж мне теперь, Ящеру войну объявлять?
– Тебе виднее. Подумай с кого ответ спрашивать.
Знахарка, кряхтя и держась за спину, встала и неторопливо вышла. Марк следил за ней задумчивым взглядом, витая где-то далеко от худой лежанки.
