– Кто-нибудь скажет детям, что пора за стол?
– Я схожу. – После откровений Джо мне нужно было немного успокоиться, и к тому же я хотела посмотреть, как там Алекс, удалось ли ей наладить общение с другими девочками.
Я прошла по дому. Он был меньше и не такой претенциозный, как у Женевьевы, но мне понравился. Здесь, среди удобных диванчиков, ярко окрашенных стен и расставленных на полках и столиках фотографий, я чувствовала себя комфортнее. В гостиной раздвижные стеклянные двери открывались в небольшой дворик с бассейном и водопадом, приятно струящимся на заднем плане.
Дафна, Шэй и Келли лежали на надувных шезлонгах – в бикини и больших солнцезащитных очках, с накрашенными одинаковым вишнево-красным глянцевым блеском губами. Меня уже не в первый раз поразило их необычайное самообладание: они растянулись, напоминая довольных кошек. Девушки вяло перебрасывались большим пляжным мячом, и это детское занятие никак не вязалось с их тщательно продуманным образом молодых и искушенных дам. Джон лежал на шезлонге у бассейна, уставившись в планшет на коленях. Своей дочери я не увидела.
Ни одна из трех девушек не обратила на меня внимания, когда я подошла и встала у края бассейна.
– Девочки, – окликнула я всех сразу, – обед готов.
Они продолжали играть в мяч, словно меня и не слышали.
– Боже, ты всю меня забрызгала, – пожаловалась Дафна.
– Нет, не я, а Келли, – запротестовала Шэй.
– Да пошли вы обе на хрен, – возмутилась Келли, направляя на подруг волну. Те завизжали и, защищаясь, вскинули руки.
Я даже моргнула, пораженная их грубостью.
– Девочки! – На этот раз они услышали и, повернувшись, молча и без всякого выражения на одинаково застывших лицах уставились на меня. – Обед готов, – повторила я. – Ваши мамы попросили меня позвать вас. Куда ушла Алекс?
– Она вон там. – Дафна показала рукой.
Я обернулась и увидела Алекс, сидящую в ярко-желтом кресле «Адирондак» рядом с бассейном; обе собачки лежали у ее ног. Она была в своей обычной форме – футболке и спортивных шортах. Глядя на свою семнадцатилетнюю дочь, мне трудно было поверить, что она – ровесница той троицы в бассейне: каждая из них выглядела на все тридцать семь. Алекс сидела, подобрав под себя ноги и глядя в телефон. Я снова взглянула на девушек, которые по-прежнему холодно смотрели на меня.
– Почему бы вам не пойти в дом и не перекусить? – предложила я и направилась к Алекс.
За спиной у меня они вернулись к прежнему занятию, совершенно не обращая внимания на мои указания. Дрянные девчонки. Я тут же постаралась отогнать дурные мысли, уверяя себя, что совсем не знаю их, что они, возможно, просто застенчивые или чувствуют себя неловко в обществе незнакомых взрослых. К тому же мне очень нравились их матери.
И все же… они не выглядели ни застенчивыми, ни неловкими. В них было что-то неприятное. Нет, гораздо хуже. В том, как они молча смотрели на меня, читалась враждебность. Я поймала себя на мысли, что была бы рада, если бы с ними случилось что-то плохое. Это желание появилось спонтанно, и ему не было оправдания, но я действительно хотела, чтобы жизнь проучила эту троицу неприятных, избалованных девиц. Преподала им урок. Отняла у них непоколебимую веру в то, что они особенные. Я понимала, что со мной что-то не в порядке, если я так думаю. Но я также знала, что не могу избавиться от дурных мыслей, плавающих в моем сознании. Единственное, что я могла сделать, это попытаться скрыть их за улыбками и любезностями и надеяться, что никто никогда не догадается, о чем я на самом деле думаю.
