– Кейт, сюда! – раздался чей-то голос.
Я подняла голову – с одного из первых рядов мне махала рукой Лита Груэн. Лита жила по соседству с нашим новым домом и накануне зашла к нам с корзинкой домашних кексов. Из короткого разговора я узнала, что Эйден, старший из трех ее сыновей, идет в девятый класс старшей школы Шорхэма.
Мы с Алекс прошли к Лите и сели рядом с ней, приятным на вид мужчиной, которого она представила как своего мужа Эрика, и их застенчивым и неуклюжим сыном-подростком.
– Я искала тебя, – молвила Лита, – но увидела, что ты разговариваешь с Женевьевой Хадсон, и решила не подходить.
– Что так?
Лита сощурила глаза.
– Хуже Женевьевы я человека не встречала.
– Мне она показалась милой и дружелюбной.
Лита усмехнулась.
– Женевьеву Хадсон можно назвать по-разному, но только не «милой». Она – чудовище.
– Лита, – мягко одернул ее Эрик, – не говори так. Это уж слишком.
– Почему? Ты же знаешь, что это правда. Она – как дрянная девчонка-старшеклассница, которая так и не повзрослела. И я слышала, что ее дочь такая же противная. Она и ее подружки терроризируют школу уже несколько лет. Не представляю, что будет теперь, когда они перешли в старшую школу.
– Предлагаю начать. – К установленному на сцене микрофону подошла чернокожая женщина средних лет в темно-синем костюме. – Я – директор Тельма Хопкинс, и я хотела бы поприветствовать вас всех в старшей школе Шорхэма.
Лита наклонилась ближе, и ее горячее и немного кисловатое дыхание коснулось моего уха. Мне с трудом удалось побороть желание отодвинуться подальше.
– Я просто говорю тебе – держись подальше от Женевьевы Хадсон. Она нехороший человек. А если начистоту – полный кошмар.
Я услышала, как открылась и захлопнулась входная дверь. Мгновение спустя на кухне появилась Алекс, потная, раскрасневшаяся. Мокрая майка прилипла к телу.
– Как пробежка? – поинтересовалась я, оглядываясь через плечо и продолжая помешивать соус маринара с сосисками, который тушился в жаровне.
– Хорошо. – Алекс налила стакан воды, выпила весь сразу и налила еще.
– Почему бы тебе не бегать по утрам, когда на улице прохладнее?
– Весь смысл в том, чтобы тренироваться в жару и привыкнуть к ней. Если я попаду в команду, мои матчи будут проходить в середине дня.
– Я просто беспокоюсь, что ты загонишь себя и заболеешь.
– Папа всегда говорил, что сильные люди подгоняют себя, а слабые ищут оправдания, – возразила Алекс.
Да, Эд мог сказать такое. Он постоянно повторял Алекс, что ей нужно больше работать и тренироваться. Однажды, когда она растянула лодыжку, он заставил ее выполнять упражнение «из стороны в сторону» в положении лежа. Я узнала об этом, когда они вернулись с теннисных кортов, и разозлилась так, что испугалась сама. Чтобы остыть и успокоиться, я пошла прогуляться и в результате осталась на улице до захода солнца. Прохаживаясь по знакомым местам, я думала о том, насколько нам с Алекс было бы лучше, если бы Эд умер. Я представляла возможные варианты того, как это могло произойти. Внезапная болезнь. Сердечный приступ. Падение в душе.
Автомобильная авария.
Неужели Алекс забыла, каким неуступчивым, каким безжалостным мог быть ее отец, как он давил на нее? Как в тот раз, когда она проиграла матч на турнире для девочек до четырнадцати лет, и Эд заставил ее выйти на тренировочный корт сразу же после этого, не дав даже отдохнуть. Или когда разбудил ее посреди ночи, чтобы она смотрела в прямом эфире матч открытого чемпионата Австралии, а он обращал ее внимание на то, как работает Серена Уильямс
