Норман и Екатерина продолжили пить виски, не проронив ни слова. Казалось, словно один стакан за другим уходит за считанные секунды, в то время, как Эмилия сидела в углу на кресле и тихо смахивала слезы со своих щек.
Казалось, будто никто не мог осознать произошедшее; время словно замерло, ожидая, когда стрелки часов вновь начнут свой бесконечный бег.
Через несколько минут или секунд показалась Агата. Заплаканные, безупречно голубые глаза стали красными, а худощавое лицо припухло.
– Я думаю, вам тоже стоит пойти и попрощаться, – дрожащим голосом предложила Агата.
Все присутствующие поднялись со своих мест и удалились в комнату покойного Стефана. Тишина, окутывающая пространство, казалась почти осязаемой, а воздух был пропитан горьким запахом утраты. Каждый шаг по скрипучему полу отзывался в душе, напоминая о том, что больше никогда не будет тех теплых и поучительных бесед.
Минуло 3 дня. Похороны прошли в соответствии с традициями. В последние дни Изабель, находящаяся в эмоциональном состоянии, не ела ничего, а Альберт делает все, что в его силах, чтобы поддержать ее. Он даже отказался от работы, чтобы помочь семье в этом трудном периоде. Норман продолжает утопать в горечи, запивая её виски, хотя пьет он независимо от семейной трагедии. Он заперся в своей комнате и не желает никого видеть. Эмилия, оправившись после похорон, приступила к своим прямым обязанностям. Агата сменила свою привычную, яркую одежду от кутюр на траурное, черное платье в пол и черный платок. Все, казалось, находились в горе и трауре, но Екатерина вела себя весьма спокойно. Она быстро отошла от смерти брата, и ее выражение лица было весьма задумчивым.
Екатерина часами и минутами погружалась в свои размышления, словно оказавшись в собственном мире, не замечая окружающих. Лишь тихие глотки алкоголя и клубы сигаретного дыма напоминали ей о том, что она всё еще находится в доме с семьей.
Вдруг Екатерина резко встала с мягкого, почти поглощающего в себя кресла, схватила свою сумочку, надела серое теплое пальто и выдвинулась на улицу.
Снегопад закончился, ветер утих и погода напоминала морской штиль. Поместье наполнилось светом, стены оживились блестящими оттенками, а картины, висящие на стенах, придавали особый шарм и изысканность стилю двадцатых годов
Эмилия начищала столовые приборы к обеду, а на кухне гремел стук кастрюль и мисок.
– Ян, пожалуйста, аккуратнее сервируй блюда. Госпожа не любит хаос в трапезе, – сделала замечания Эмилия молодому повару при поместье. Ян обладал неприятной внешностью. У него была маленькая рыжеволосая голова, торчащие большие уши и кривоватые зубы. Хотя по внешнему виду ему не было и 30 лет, он обладал врожденным талантом к кулинарии. На кухне у него своя система хранения и обычно он никогда не позволяет Эмилии там хозяйничать.
– Пришло время подавать на стол. На сколько персон готовить блюда? – поинтересовался Ян.
– На шесть человек. Госпожа Екатерина вернулась в поместье не одна, – ответила Эмилия, взяв в руки тяжелый, хрустальный кувшин с клюквенным соком.
– Кто нанес к нам визит? – с любопытством выдал Ян, обнажая кривые зубы.
– Не к нам, Ян, а, вероятно, к госпоже Екатерине. Ты слишком большого мнения о себе, забывая о том, что ты обычный прислуга, – с насмешкой произнесла Эмилия и удалилась в столовую накрыть обед.
Ян, обиженный её словами, провёл рукой по волосам и стиснул челюсти. Он не мог понять, почему Эмилия так высокомерна, ведь они оба работали в одном доме. Но в то же время его любопытство подогревалось: кто мог быть у Екатерины?
