Дорога не заняла много времени – «Долина Осени» удобно располагалась через две улочки и небольшой скверик, в бессобытийное время обычно переполненный, но на период ярмарки превратившийся в идеальное место для променада и глубоких размышлений. Жорж дал мальчишке рубль и попрощался с ним, по-клоунски помахав только ладонями. Тяжело сказать, какая ответная эмоция застыла на лице Миши – на нем отчетливо виднелся страх перед жестом прощания, но вместе с тем он перемежался радостью от неожиданно полученного рубля. Поэтому мальчик не придумал ничего лучше, чем вытянуть шею вперед вместо привычного кивка и отправиться обратно к недовольному своими безрезультатными действиями отцу.
Поселение отняло у Эдвардса больше сил, чем времени: в качестве воздания за относительное спокойствие и простоту в действиях до сего момента, жизнь, что за капризная дама! подсунула ему ужасного лакея, который то и дело норовил предложить беспорядочные услуги. Может, чаю для господина? Не помочь ли с чемоданами? Не хотите ли за дополнительную плату обеспокоиться завтрашним рационом? А может, изволите музыки? Спустя десяток отказов – сначала вежливых, а затем понятных, клоуну удалось избавиться от навязчивой блохи. О, как разнообразен животный мир!
Когда покой, наконец, был обретен и Жорж заперся в своем просторном номере, его посетил необъяснимый прилив сил. Эдвардс моментально принялся в энергичной манере разбирать утомившие его своей тяжестью чемоданы, попутно стараясь повнимательней рассмотреть место своего обитания на ближайшие недели. Стоит отдать должное клоуну, ведь продержался он почти честную половину часа, пока удивительная легкость в движениях не окончилась разрушительной усталостью – как же хрупок своей оболочкой человек!
Осознав невыполнимость дальнейших потуг, Эдвардс ограничился лишь самым необходимым и, переодевшись в легкие рубашку и брюки, охотно взялся за припасы, которые заблаговременно заготовил в дорогу. Всякий, кто оказывался в схожих обстоятельствах, решая отобедать после насыщенных приключений – поездку на почтовых иначе трудно назвать! – знает не понаслышке, насколько коварным, наравне с весенней порой, бывает сие решение. Посему, стоило Мосье Жоржу покончить со скромной трапезой, он тут же незаметно для себя погрузился в пучины послеобеденного сна.
Спал клоун отлично, безо всяких тревог и лишних беспокойств. По всей видимости, назойливый лакей оказался чрезвычайно глубокого ранен, так как после категоричного отношения со стороны нового постояльца ни разу, ни в этот, ни в последующие дни не предложил своих услуг. Лишь к вечеру Эдвардс пробудился, однако почувствовал, к своему разочарованию, не свежесть духа, но ощущение полной растерянности и опустошенности. Шею чудовищно резало, отдавая потупленной болью в голову, а спина уподобилась высохшей глиняной заготовке скульптура-недоучки, превращая малейшие движения в настоящий вызов собственной природе.
– Что же за день такой… – Мосье Жорж поразмыслил, какой же сегодня день, и недолго думая, прибавил: – паршивый. – С таким настроением проходил он по номеру с четверть часа, то разминаясь, то возвращаясь к отчасти распотрошенным чемоданам. Наконец, не выдержав гостиничной скуки, Эдвардс решил незамедлительно отправиться на ярмарку.
Вследствие строгой ограниченности размеров города и высокого ажиотажа вокруг происходящего события, поиск не отнял много времени, и уже спустя несколько улиц клоун оказался на церковной площади лицом к параллельно расположенным рядам с различными товарами. Глаза моментально зацепились за ближайшие палатки, наполненные всевозможной макулатурой: листками с лубочными картинками, назидательными текстами, какими-то старыми и, весьма вероятно, не совсем подходящими под текущие политические свободы журналами и газетами.
