Мимоза. Литературный сборник - страница 4

Славик на это немедленно сунул руку в карман пальто и выудил оттуда маленькую бархатную коробочку.

– Значит, официально? – улыбался он. – И в ресторане всем скажем?

– Да! – кивала Неля в ответ. Колечко ей понравилось и подошло по размеру. – Знаешь, я смотрела сегодня на карточки, пыталась отождествлять себя с цветами, выявить своё внутреннее «я» и так далее. Всё по инструкции…

– Ты – тюльпан, Неля, тут и думать нечего. Гордый, независимый, красивый.

– Да, тюльпан, я согласна на тюльпан, – засмеялась Неля. – Но я ещё кое-что поняла, глядя на эти карточки. Я посмотрела на первый мой проект. От начала и до конца – мой! И поняла: без тебя у меня ничего бы не вышло. И дело даже не в том, что ты принёс мне эту картину от бабушки, хотя она тоже по-своему помогла. Без тебя, Слава, я работала бы с утра до вечера в какой-нибудь компании. Мне было бы не до конкурсов, не до акварели. Это ведь ты сказал: «Неля, кем ты хочешь быть художницей или маркетологом? Вот и рисуй, пока есть возможность, успеешь ещё найти работу по профессии». Твои слова?

– Неля, у тебя талант.

– А разве мало талантливых людей вокруг? Сколько из них работают по специальности, и талант неважно какой – художника, поэта, музыканта, понемногу в них засыпает, становится только хобби. А у меня наоборот, будто крылья за спиной прорезались. Без тебя, Слава, это была бы совсем другая история.

«Одуванчики», масло, холст 40х50, художник Ирина Сидоренко

Занесло в разгар весны в наш сквер семянку на парашютике. Покружил пушинку пыльный ветер, подкинул, показал с высоты птичьего полёта красоты, уронил на газон, потерял в траве да помчался прочь, растолкав в разные стороны тонкие ветви пышных ив.

Крохотное семечко прибило дождём к земле, и оно пустило корни, стержнем прошло глубоко в почву. И вот на зелёном ковре, окружённом толстушками-ивами, появился островок с яркими жёлто-оранжевыми соцветиями-корзинками, привлекая внимание прохожих, гуляющих по мощёным дорожкам, и радуя глаз. Только райграс, овсяница и мятлик луговой – хозяева газона – недовольно перешёптывались, негодуя по поводу нового жильца:

– Ах, зачем тут одуванчик?

– Сорняк! Сорняк! Мы такие нежные, высококультурные! Здесь не место неотёсанным! Как это вульгарно!

– Озеленителя на него не хватает! Вмиг бы избавил нас от такого наглого соседа!

Не слушал никого одуванчик, не до обид, жил себе да жил, не тужил. Как все, смиренно попадал под ножи газонокосилки, приглаживался, но, оболваненный и подчекрыженный, настырно тянулся к солнцу, давал новые листья, пышно цвёл и успевал пускать свои семена-парашютики по ветру.

Трудяга с весны до осени старательно занимался воспроизведением самого себя, не задумываясь, кому и зачем это надо, а зимой глубоко спал, укрытый снежным одеялом, и от усталости даже не видел снов.

Так бы бытие и продолжалось, только, знаете ли, чего-то для счастья не хватало, чтобы убедить себя, что жизнь удалась.