– Понятно. Послушай, – голос беглянки зазвучал чуть быстрее и увереннее. – Я очень хорошо понимаю, что ты сейчас чувствуешь.
– Это вряд ли…
– Поверь. И я безумно тебе благодарна – за то, что помог бежать, за то, что не сдал в полицию. Давай так: денег у меня нет, есть только несколько драгоценностей, что удалось вывезти на себе. И то колье в том числе.
– Подожди, подожди, – Стин оживился следом, в голосе забрезжила надежда. – Хочешь сказать…
– Да. После того, как мы прошли таможню, я сняла его и спрятала в сумку. – Послышались звуки открываемого шкафа. – Вот оно. Посмотри, колье твое. Хочешь себе оставь, хочешь – с другими раздели.
– Чего? – опешил каскадер.
– Забери это колье себе. Там настоящие бриллианты. В нем все камни настоящие и очень ценные. Оно стоит не меньше трех миллионов.
– Миллионов чего?
– Евро, разумеется.
И снова повисла пауза. Когда Стин заговорил, энтузиазма у него заметно поубавилось.
– Его еще продать нужно… Что, если меня заберут с ним? Я же не торговец бриллиантами.
Но Мириам продолжала настаивать:
– Просто забери это колье и сделай вид, что никогда меня не видел. Обещай только, что никому не расскажешь о нашей встрече. Вообще никому – ни родителям, ни друзьям, ни своей девушке. Любое неосторожное слово – и я покойник. Я прошу тебя! Понимаю, что моя жизнь для тебя ничего не значит, и что вы помогли мне выбраться из плена исключительно ради информации, но случившегося уже не изменить. Каждый сражается за себя, как может. Но я готова отблагодарить за мою свободу. Умоляю! – она разрыдалась.
Стин размяк окончательно. Допрос хорошеньких женщин не был его сильной стороной.
– Не плачь. Я не могу видеть, когда женщина плачет. Давай сделаем наоборот: ты сама продаешь колье за сколько хочешь, а мне отдаешь миллион.
– Нет. Только не это.
– Почему?
– Меня могут по нему вычислить.
– А меня нет?
– Послушай, – Мириам снова начала плакать, – ты мне помог, ты спас мне жизнь, и я тебе буду благодарна всю жизнь, но единственное, что есть у меня ценного, это колье. Есть еще несколько украшений, но они не стоят и половины.
– Да понял я, понял… Может, попробовать продать другие драгоценности? Ели они стоят полтора миллиона?
Даша осторожно перевела дыхание, она ощущала себя почти как в театре. Страсти бушевали почти шекспировские. В горле запершило от подступивших слез. Сейчас ей было бесконечно жалко всех – и Мириам, и Стина. Последнего особенно: у него больное сердце, а тут и здоровое-то не выдержит.
– Tu es un génie! Ты гений, – обрадовалась Мириам и захлопала в ладоши. – Бери колье и отправляйся к себе…
– Я же сказал, что мне не нужно твое колье.
– Нет, нет, это всего лишь на время, пока я не продам другие драгоценности.
– Да я тебе верю.
– Со мной может случиться что угодно, и я не хочу, чтобы ты подумал…
– Да не буду я ничего думать. Куда ты денешься.
Мириам перешла на шепот:
– В любом случае, я уже на всю гостинцу сообщила, что у меня здесь драгоценностей на пять миллионов. Ты же знаешь, и у стен есть уши.
Даша невольно отстранилась от стены и внимательно ее осмотрела. Некоторое время не доносилось ни звука. Потом усталый мужской голос произнес:
– Ладно, поступай как знаешь. Я пошел, зайду завтра.
– Нет, нет, – в жалобном доселе голосе появились нотки раздражения. – Если я что-то обещала, то выполню. Держи колье. Вечером я занесу тебе деньги и заберу его обратно.
– Куда зайдешь?
