* * *
– Что случилось? – спросила Алла Геннадьевна, увидев Игоря на пороге своего рабочего кабинета.
– Сам не понимаю, – ответил он, помогая себе неопределенными жестами.
– Что-то с картиной? – насторожилась она.
– Да! То есть, нет, не с картиной. Хотя, наверное, с картиной…
– Игорь! Ты что, напился? Что происходит? Объясни, наконец!
Раменская вышла из-за стола, подошла к брату и, взяв его за плечи, силой усадила на диван, стоявший меж двух окон. Сама, нажав кнопку на селекторе, попросила секретаря никого к ней не впускать, потом присела рядом с Игорем.
– Ну! – сказала она, строго глядя на брата. – Что ты уже начудил?
– Ровным счетом ничего, – ответил тот. – Я вообще не знаю, кто начудил. Посмотри на это.
Он вынул из кармана куртки записку из прошлого и протянул ее сестре. Та развернула листок и стала внимательно читать.
Алла Геннадьевна была обстоятельной, вдумчивой женщиной. Эмоции почти никогда не захлестывали ее. Поэтому она прочитала послание от первой до последней строки, не торопясь делать каких-либо выводов.
– Ну, и что это за розыгрыш? – спросила она, наконец. – Малыш, первое апреля давно прошло.
– Это не розыгрыш, Алла, – смущенно ответил Игорь. – Это письмо я обнаружил между холстом и подложкой. Понимаешь, обычно на раму натягивают один только холст, а тут как будто специально был натянут еще один. А между ними лежала эта записка.
– Но это же твой почерк! Я его прекрасно знаю, малыш. К чему эти глупые шутки?
– Аллочка, послушай, это действительно не розыгрыш. Я сам в шоке! «Код да Винчи» просто отдыхает.
– Послушай, Игорь, – повысила голос Алла Геннадьевна, – я тебе всегда позволяла входить ко мне в кабинет без спроса. Но отрывать меня от работы подобными глупостями – это, извини, настоящее хамство с твоей стороны!
– Да не глупости это! – воскликнул он. – Повторяю еще раз: эта записка была спрятана в картине. Такой розыгрыш даже не пришел бы мне в голову.
Она посмотрела в его правдивые глаза, в которых вместе с удивлением плескались искорки досады. Потом встала, подошла к окну, еще раз вгляделась в документ.
– Говоришь, не розыгрыш?
– Да.
– Хорошо. Я сейчас позвоню одному своему знакомому. Попрошу его сделать экспертизу этой бумажки. И если окажется, что ты надо мной посмеялся… не боишься последствий?
– Нет, не боюсь.
Алла Геннадьевна пристально посмотрела на брата. Потом взяла со стола блокнот, полистала его, нашла нужный ей номер телефона и сняла трубку.
– Добрый день, – сказала она. – С вами говорит депутат Московской городской думы Алла Геннадьевна Раменская. Мне бы хотелось поговорить с профессором Звягиным. Да, подожду.
– Куда ты звонишь? – вяло спросил Игорь.
– В Химико-технологический институт имени Менделеева, – ответила Алла Геннадьевна, прикрывая трубку ладонью. – Профессор Звягин – это мой старый знакомый. Да-да. Лешенька, это Алла Раменская. Здравствуй. Как поживаешь? Как супруга? Дети? Ну, слава Богу! Наверное, у тебя сейчас много работы? Ну, как же – конец учебного года, скоро экзамены. Ну, да, много работы у твоих студентов! Это верно. У меня? Все нормально, дела идут. Представь себе, звоню тебе по делу. По какому? Как тебе сказать… В общем, чтобы долго не пустословить, скажу так: мне нужно установить возраст одного документа. Сможешь? Как это у вас называется – радиоуглеродный анализ, кажется? Нет, какое там наследство! У меня после смерти мужа и так наследства – выше головы. Сделаешь? Ну, заранее благодарю. Я к тебе сейчас брата своего пришлю с этой бумажкой, хорошо? Да, Игорь. Художник. Только, Леша, одна маленькая просьба еще. Заключение сделай на официальной бумаге, ну, как у вас там положено. Хорошо? Пока. Привет Инночке. Пока.
