Они уселись напротив. Карие глаза против синих, короткие волосы против длинных, правильные черты лица против искаженных. Но, глядя друг на друга, они в эти первые минуты знакомства уже знали, что каждый из них беседует с единомышленником, с другом.
– Повтори, что сейчас сказал? – попросил Рокотов.
– Я сказал, что знаю всю твою биографию.
– Это не мудрено. Тебе могли рассказать в Академии.
– Нет, я знаю всё до конца твоей жизни.
– Ты что, колдун? Или дьявол? – с иронией спросил Федор.
– Ни то и ни другое. Я сейчас скажу тебе, но знаю, что любой бы за такое посчитал меня сумасшедшим. Я – человек из будущего, из двадцатого века. И твою биографию знаю из книг. А еще твои работы знаю, в том числе те, которые ты еще не написал…
– Гм, забавно, но не смешно, – ответил Рокотов. – Понятно, что каждый на моем месте посчитал бы тебя сумасшедшим. И еще – каждый бы, вместе с тем, спросил, сколь долог будет мой век. Я же не стану – не хочу.
– И правильно! – поддержал его Сергей. – Скажу лишь, что будет он достаточно долог и весьма успешен. Ты всю оставшуюся жизнь проживешь в Москве, напишешь десятки замечательных портретов. Москва ведь свободна от стеснительных придворных порядков. В ней ты найдешь себя и обретешь настоящее признание. В Москве ты станешь истинно свободным.
– До чего же гладко ты все рисуешь, – сказал Рокотов. – Самому себе начинаю завидовать.
Он лукаво посмотрел на Сергея. Было видно, что Федор не верит в слова Шумилова, но, в силу своей молодости и романтичности, решил подыграть собеседнику.
– Ну, хорошо, – продолжил он. – Предположим, я захочу услышать или увидеть подтверждение тому, что ты из будущего. Что ты можешь мне предъявить?
– Я знал, что это понадобится, – ответил Сергей, ничуть не смутившись. – Вот почему взял с собой то, что теперь никогда не ношу, дабы избежать лишних вопросов. А взял с единственной целью – подарить тебе на память. Вот.
С этими словами Сергей достал из кармана свои наручные часы. Это были японские электронные часы на жидких кристаллах, которые показывали не только время, дни недели, месяцы и годы, но имели хронометр, будильник с двенадцатью мелодиями, пульсометр, термометр и барометр.
– Вот, – продолжил он. – Вот наручные часы из моего мира. У вас тут Кулибин чудеса творит, но такая вещь и ему не под силу. Я объясню, как ими пользоваться.
Рокотов с некоторой опаской взял в руки подарок, внимательно посмотрел на Сергея.
– Ты – точно не дьявол?
– Да нет же!
– Тогда, как попал сюда?
– А вот этого я тебе объяснить не смогу, потому что сам не точно знаю. Скажу лишь, что в моем мире есть люди несравнимо умнее меня, знания которых чрезвычайно обширны и разносторонни. Ваш современник Ломоносов – основатель всей русской науки, а после него история знает десятки последователей, которые развили идеи Михаила Васильевича и подняли науку на небывалую высоту. В двадцатом веке человек сумел преодолеть земное притяжение и полетел в космос. И первым был русский – Юрий Гагарин. У нас есть компьютеры, самолеты… всего не перечислить. Вот только… знаешь, Федор Степанович, утрачено, к сожалению, тоже слишком многое. И культуры это в первую очередь касается. Особенно живописи.
– Почему же так? – спросил Рокотов.
– Для того чтобы это объяснить, одной беседы мало. А ты ведь уезжаешь.
– Уезжаю, – подтвердил Рокотов. Потом добавил: – А ты, Сергей, бросай-ка этого жополиза Сумского и со мной – в Москву!
