– Ты и не мог знать. Место гиблое, военные рядом, до Границы рукой подать. Проклятый Хаджик, Геруды так и прут оттуда. Военные только в нашего брата палят.
Железнев показал на чучело головы Геруда.
«Как можно было такое повесить у себя в кабинете?» – подумал Артем.
Геруд – ростом со среднестатистического человека, с длинными конечностями и туловищем. У него две ноги с дополнительной берцовой костью и две руки, если их можно так назвать, с перепонками между тремя большими пальцами. В воде он очень быстрый. Большой рот с множеством острых зубов и присосками внутри. Он высасывает почти всю кровь и влагу из своих жертв, не брезгуя глазными яблоками. Глюкоза и полезные вещества в крови – его главная добыча. Подслащенная сахаром вода действует на него как наркотик. Геруды могут уходить на расстояния до пяти километров от моря и предпочитают жить у озер и болот.
– Геруды – ерунда. Что с бункером? – отвлек его Артем.
– Всё тебе знать надо. Раньше это было бомбоубежище, затем ученые обосновались там. Судя по документам, военные не просто так держатся на Границе, это дополнительная защита для бункера. Может, Каменной пустоши и нет, мы еще так далеко не заходили. Что там… после радиоактивного облака… военные не дают пройти дальше. Не пускают.
– Через Хаджик. Можно попробовать.
– Мы не пытались? Отряд из пятнадцати бойцов. Никто не знал про операцию, хотели и тебя привлечь. Все сгинули. Только успели сигнал SOS послать. До сих пор сигнал висит, координаты меняются. Маячок, наверное, в Хаджике плавает. По старой дружбе скину тебе на ЛКП, может, проверишь. Далеко и опасно. Столько хороших ребят полегло…
Он снова налил себе, в этот раз не предлагая собеседнику.
– Понял. Что про бункер?
Железнев выпил содержимое стакана и поднес к носу рукав, резко вдохнув.
– Так вот, в бункере проводились исследования над временем. Точнее, как было написано: «Непостоянный патоген временно-пространственного феномена, без функционирования при отсутствии внешних раздражителей». Черт его знает, что это значит.
Он налил себе еще стакан, осушил бутылку и подождал, пока последние капли упадут на поверхность жидкости. Сунул бутылку под стол. Уставшим взглядом посмотрел на Артема.
– Там еще про какой-то «эффект наблюдателя» и «мибибкрию». Сволочи писать нормально не умеют…
– Мимикрию? – подправил его Артем.
– Может. Но я понял одно: это лишь часть документов, остальное должно быть в бункере. Там есть что-то ценное, что так усердно пытались спрятать. Есть еще вопросы?
– Нет.
– Ну так… будешь? – Железнев достал пустой стакан из ящика.
– Не сегодня.
– Конечно. Вчера в ВИПе оттянулся?
– Хм… да.
– Смотри там не намотай себе ничего. Можно легко обменяться букетами с местами давалками. Член будет как… как тот же геруд. Ха-хах! Кхм-кхм… – Железнев закашлялся. – Свободен.
– Что насчет моего вопроса?
– Про что… а… про нее. Артем, тебе стоит смотреть на реальность трезво. Мои люди работают над этим, но сам понимаешь, сколько времени прошло. Где и как ее искать? Ты думаешь, она еще жива?
«Трезво смотреть…, точно не в твоём случае.»
– Надежда умирает последней, Железнев. Я верю.
– Вера, надежда, любовь… Дело твое. Что у тебя в башке – не знаю.
Артем молча вышел, хлопнул дверью. Поднялся на третий этаж второго корпуса, в свою комнату. Сел на пол у разваленного дивана – усталый, раздавленный. Поиски – пустота. Поднял диван, вытащил портсигар. Вишнёвый табак ударил в нос. Три сигареты «MARVEL» – возможно, последние в мире. Взял одну, вдохнул аромат, закрыл глаза.
