И ровно в эту же минуту чудо случилось. Вдалеке появилось два круглых жёлтых глаза.
Девчонки выскочили на самую середину дороги и замахали, что есть силы руками, заорали какую-то смесь неизвестных слов, из которых иногда выпадало понятное «стойте» и «ну, пожалуйста».
Машина остановилась. Зелёная старенькая копейка покашливала и вздрагивала.
– Дяденька, пожалуйста, помогите нам! Не бросайте!
Посиневшие губы, растрёпанные волосы, дрожащие крупной дрожью юные тельца.
– Садитесь. Откуда вы такие? Вам куда надо вообще?
И девчонки затараторили что-то несусветное про бандитов и автомат, про шестьдесят тысяч и уголовное дело.
«Ох, и врать мастерицы, проститутки, небось» – подумал дядя Коля, рабочий на стремительно беднеющем кирпичном заводе, но домой всё-таки отвёз.
Светало. В комнате вахтёра на первом этаже общежития Ирина Ивановна, уперев руки в бока, орала благим матом что-то про поиски, переживания и ответственность. Вдруг крик оборвался, и воспитательница удивлённо посмотрела на девчонок:
– Нет, ну ты посмотри, лыбятся сидят, шалашовки. Что вы лыбитесь?
Саша подняла глаза и спокойно сказала:
– А мы, Ирина Ивановна, с того света вернулись, радуемся.
2019 г.
– Я тебя прошу, пожалуйста, побыстрее. Ты же знаешь, сколько идёт регистрация. Обычно я приезжаю в аэропорт за два часа!
– Обычно? Ты второй раз в жизни летишь, – усмехнулся Артём.
– Ты бы лучше так собирался, как остришь.
– Остришь?! Мам, никто уже так не говорит. Ты же в 80-м родилась, а не в XIX веке.
Артём вышел из спальни, встал у зеркала и, пропустив обесцвеченные волосы сквозь пальцы, шутливо подмигнул своему отражению. Вера залюбовалась им. Артём был похож на своего отца в юности – высокий, статный, глаза ярко-синие, ямочки на щеках – красивый мальчик. «Но балбес!» – перебила одна мысль другую. Сын. Не муж. Мужа Вера вспоминала другими словами.
– Ну, что ты возишься, Артём?!
– Сейчас, кроссовки зашнурую. Ма, успеем, не переживай. А вообще, если честно, я не понимаю, зачем тебе туда ехать. Жила сорок лет, вдруг – хоба, нарисовался какой-то левый чувак – оте-е-ец!
– Как я тебе объясню? Ты же своего папу знаешь. Мы разошлись, но ты с ним видишься, общаешься. А у меня отца никогда не было.
– Но он чужой тебе. Не растил, не любил, даже не искал тебя.
– Нажимай уже на кнопку. Теперь ещё лифт будет ехать… Сынок, есть такое чувство – зов крови. Понимаешь? Он искал. Всё непросто…
Лифт, не доезжая двух этажей до первого, дёрнулся и встал. В зеркале Вера увидела своё побледневшее лицо.
«О господи, только не это!» – Вера долго смотрела на застывшую красную цифру три на табло. Казалось, из-за этого лифт должен поехать.
– Ну почему, почему именно сегодня?
– Мам, так бывает. Типа, закон подлости.
– Так бывает? У меня на самолёт билеты невозвратные, понимаешь?! Я на них денег у Лены заняла. И отпуск – пять дней.
Вера начала всхлипывать.
– Слушай, у меня тоже сегодня тусовка. Я за пультом. Тебя ещё в аэропорт везти…
Вера вскинула взгляд.
– Ту-у-у-со-о-овка?! Ну, конечно. Это же так важно! Подумаешь, я отца никогда не видела. Подумаешь, если я опоздаю на самолёт, то и не увижу!
– Да чё ты драматизируешь?! Ещё не опоздала. Во-вторых, перенесёшь вылет, да и всё. Не раскисай…
– Лифт не поедет через десять минут – опоздаю. Вылет нельзя перенести, кому я минуту назад объясняла про билеты? И отец болен. Понимаешь? Я могу не застать его.
