Я села рядом и тронула её за плечо. Оно тоже было холодным. Я закрыла рот ладонями и что есть мочи в них заорала.
Господи, что делать? Что делать? Я туманным взглядом оглядела комнату. Около дивана валялись шприцы, на тумбочке окурки и бутылки пива. Я стала бессмысленно всё сгребать в найденный на кухне пакет. В кухне, кажется, прошёл Армагеддон. Сколько мы не мыли посуду? Месяц? Два? В раковине зарождалась новая жизнь. Зачем я всё это делаю? А что вообще надо делать? Вызывать скорую? Я подняла трубку телефона на тумбочке и застыла. Но ей же уже не помочь. Тогда кого? А если меня обвинят в убийстве? Эта мысль заставила меня замереть. Надо бежать. А куда бежать? Неважно, главное, отсюда.
– Длинный. Я тебе отвечаю, Юлька мёртвая в своей квартире лежит.
– Слушай, вот вы девки прошаренные. Чё вы ещё придумаете, чтобы долг не отдавать? Думаете, Длинный – лох?
– Хочешь, иди сам посмотри.
– Ага, уже пошёл. Где мои три штуки?
– Длинный, я всё отдам, отвечаю. Мне бы вмазаться разок, подругу помянуть. Одолжи, а?
Длинный затянулся сигаретой, посмотрел на меня пристально.
– Я бы с тебя натуроплатой взял. Ты ещё ничё такая. Но у меня самого голяк, москва пустая – он открыл засаленную деревянную шкатулку и развернул ко мне.
– Длинный, подскажи, родной, у кого взять? Подыхаю уже.
– Точку знаю, но там ребята серьёзные. В долг не дадут. Или за бабки, или по кругу пустят – он хохотнул и шлёпнул меня по ягодицам.
– А цены знаешь?
– Такие же, как у меня.
– Дай адрес.
– Значит, есть бабки?
– Нет пока, буду искать.
– Степная, восемь. У калитки звонок. Скажешь: «Я от Длинного». Пропустят. Но не косячь там.
Длинный помолчал. Снова пристально посмотрел.
– Слазила бы ты с иглы. Ты же ещё не пропащая, как Юлька твоя. Сдохнешь ведь.
– Не сдохну. Я слезу. В любой момент. Скоро. Ещё немного и уеду домой.
В ювелирном магазине на меня сразу обратили внимание. Конечно! Среди этих расфуфыренных я выделялась: спортивный костюм, капюшон на голове, разорванные кроссовки.
– Девушка, вам помочь?
– Нет, спасибо, я посмотрю. А хотя, да, покажите вот это кольцо.
Чёрт, кажется, начинается. Бросает то в жар, то в холод. Мышцы натягиваются, как канаты. Тошнит. Кстати, когда я ела последний раз? Позавчера, вроде. А вчера, как вмазались с утра, догнались вечером, а утром не до того было. Перед глазами встал Юлькин труп. Я совсем забыла про неё. Надо же в скорую позвонить.
Принесли кольцо. Охранник на входе отсутствующе смотрел на меня. Я прикидывала, прорвусь или нет. Дверь широкая. До неё моих три шага примерно. Он и глазом не моргнет, как я вылечу. Моргнул он, сука, глазом и схватил меня за капюшон.
– Командир, ну, отпусти, а. Я вообще ничего брать не хотела. И не брала. Мне приспичило, я и побежала.
– С кольцом в руке?
– Да забыла я его отдать. Забыла!
– Будем память тебе лечить. На вот, пиши.
– Чё писать?
– Чё-че? Чё – по-китайски жопа. Хорош выеживаться! Ты у нас не первый раз. Пиши, как всё было.
– Нельзя как было, командир. Условка у меня.
– Идиотка ты, несмотря на то, что умная девка. Мы твои писульки всем отделом читаем. Писателем могла бы стать.
Я потерла слезящиеся глаза руками.
– Командир, отпусти. Прошу как человека. Я уеду из города. На юг, к родителям. Вы меня больше не увидите.
– Не могу. Честно. Нашли труп твоей подруги. Хана тебе. Если не за убийство, так за распространение сядешь. Жалко мне тебя, дочка такая же, семнадцать ей. Но всё, поздно. Не ходите, дети, в Африку гулять… Пиши.
