Мир Аматорио. Неделимые - страница 38

Я подношу руку ко рту. По моим щекам скатываются слезы, тело сотрясает от беззвучных рыданий. Заплаканными глазами я смотрю на Кэша и хочу запомнить его таким навсегда. Искренним, счастливым, влюбленным.

– Больше нет необходимости записывать для тебя эти видео. Пора прощаться, малышка. Совсем скоро ты проснешься, и я буду рядом.

Видео заканчивается, и я больше не могу ничего рассмотреть из-за слез, застилающих глаза. Я не могу этого вынести. Каждое слово, каждое сообщение и каждое видео так много значат.

С тех пор как Кэш нашел мой профиль, он писал мне каждый день. Он делился со мной своими мыслями, чувствами, переживаниями. Все его признания проходят сквозь мои ребра и вонзаются в сердце.

Я все еще люблю его. По-настоящему люблю.

И я порвала с ним.

От этого мне становится мерзко. Мне становится мерзко от самой себя и своей лжи.

Как глупо с моей стороны надеяться, что я могу справиться с этим. Вот так хладнокровно поставить точку в нашей истории. На самом деле, я ужасно несчастна. И ничего так не хочу, как довериться Кэшу и дать ему еще один шанс.

Вот только смогу ли я это сделать? Смогу ли я поверить, что он больше никогда не причинит боль?

Нью-Йорк

Моя поездка в Нью-Йорк длится чуть больше четырех часов. Не могу сказать, что она дается мне с легкостью. Всю дорогу я пытаюсь успокоить настойчивое жужжание в моей голове.

Но оно становится все громче и громче. Мне кажется, я скоро сойду с ума от моих назойливых мыслей.

Я думаю о Грейс. О ее последних словах перед тем, как я ушла от нее.

Но больше всего я думаю о завтрашнем дне.

Завтра состоится судебное заседание. И я перебираю все причины, почему я должна и не должна развестись с Кэшем.

Мое сердце твердит, что он не виноват. Кэш поставил на кон все, что у него было, чтобы быть вместе со мной.

Но мой разум не так легко переубедить. Он боится, что Кэш не изменился и не заслуживает еще один шанс. Разум предупреждает меня, что любить такого, как Кэш, опасно, и он снова сделает больно.

В тот момент, когда я пересекаю черту Гринвуд-Лейк, часы на приборной панели показывают половину первого ночи. Я проезжаю пост охраны и вскоре паркуюсь возле виллы, фасад которой залит наружным освещением. В окнах дома не горит свет, и я облегченно вздыхаю.

Видимо, Фрэнк уже спит.

Я выбираюсь из машины и тихонько захлопываю за собой дверь. Ночной воздух прохладен и свеж. В фонтане журчит вода, в саду шелестят листья деревьев от слабого дуновения ветра.

Стараясь не издавать лишних звуков, я иду к парадной двери и осторожно ее открываю. Захожу внутрь и застываю, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Спустя секунду раздается топот, который неминуемо ко мне приближается.

– Ах! – от неожиданности восклицаю я, когда в мою грудь что-то утыкается.

Голди приветствует меня слюнявым поцелуем и поскуливает, сообщая о том, как скучал. Я обнимаю его и почесываю за ушками.

– Привет, малыш, – шепчу я. – Как твои дела?

Несмотря на то, что по собачьим меркам возраст Голди давно перешагнул пенсионный, для меня он так и остался «моим мальчиком» и «малышом». Уткнувшись влажным носом в мое лицо, он продолжает меня облизывать и громко урчать.

– Тише, малыш, ты всех разбудишь, – я целую его в нос.

Голди замолкает, но в темноте я отчетливо слышу, как он активно виляет хвостом. Напоследок еще раз чешу его за ушками, а затем избавляюсь от каблуков. Прижав туфли к груди, я крадусь вдоль стены к лестнице.