– Как ты был связан с Грэгом? – я не могу не задать этот вопрос.
– Мой отец был ему во многом обязан, – коротко объясняет Фрэнк.
Следующие два часа мы разговариваем на нейтральные темы. Вскоре водитель паркуется возле красивого здания, выполненного из красного кирпича со стеклянными окнами в пол и входом, окруженным охраной.
Я слышала, что этот квартал оживает по ночам: здесь много журналистов, людей искусства и туристов. Однако сейчас улица практически безлюдная. Приглядевшись, я замечаю охранников, следящих за тем, чтобы сюда не пробрался кто-либо не из списка. Похоже, Фрэнк не шутил, когда говорил, что на выставке будут только «свои».
Но несмотря на приватность внутри оказывается достаточно много людей. Галерея представляет собой светлое помещение с белыми стенами и колонами, удерживающими высокие потолки.
Пространство заполнено настолько, что мне не удается рассмотреть картины так внимательно, как хотелось бы. Я оказываюсь в шумной толпе и стараюсь отогнать от себя все, что может спровоцировать эпизод. На помощь мне приходит Киллиан, который берет мою руку и вкладывает ее в сгиб локтя.
Вдвоем мы следуем за Фрэнком, который останавливается, чтобы поприветствовать и обменяться любезностями со своими знакомыми. Он непринужденно представляет нас с Киллианом, будто мы живем вместе одной дружной семьей с самого рождения.
Иногда мне кажется, что это действительно так. За два года Фрэнк стал для меня роднее биологического отца. Поэтому сегодня вечером я обязана сделать все правильно.
Я уверенно расправляю плечи и поднимаю подбородок.
«Я – Рене Гросс».
– С возвращением в Нью-Йорк, Фрэнк. Для меня большая честь видеть тебя здесь.
К нам приближается элегантная дама с безупречно уложенными темными волосами. На ней вечернее платье на одно плечо.
– Рад тебя видеть, Ребекка, – Фрэнк обнимается с ней, и в этот момент я чувствую, как рядом со мной напрягается Киллиан.
Он отпускает мою руку и поворачивается к проходящему официанту, чтобы взять с его подноса бокал шампанского. Киллиан делает долгий глоток, и в моей груди закрадывается сомнение.
Здесь есть нечто такое, что заставляет волноваться моего сводного брата. Подобная эмоция для него так же свойственна, как веселье на кладбище.
– Добро пожаловать домой, Фрэнк. Я рада, что ты посетил мою первую выставку.
Вместе с Ребеккой к нам присоединяется девушка на вид чуть старше моего возраста. Ее волосы цвета вороного крыла собраны в высокий хвост, а черное платье с длинными рукавами обтягивает стройное тело. Его дополняет единственное украшение – подвеска с кулоном в форме сердца.
На фоне остальных дам, увешанных драгоценностями, девушка выглядит весьма скромно. Но это нисколько не обесценивает ее природную и естественную красоту.
– Все средства от продажи картин пойдут в фонд детей-сирот, – объясняет она, и Фрэнк улыбается ей так же добродушно, как и мне.
– Ты большая умница, Эйслин. Я всегда знал, что у тебя доброе сердце, – он переключает внимание на меня. – Познакомьтесь – это моя дочь Рене. Рене – это Ребекка, а это ее племянница Эйслин.
Фрэнк представляет меня, пока Ребекка и Эйслин обмениваются между собой многозначительными взглядами. Затем они смотрят на меня, и я заставляю себя оставаться неподвижной и не показывать тревоги. У меня вроде как получается.
Ребекка пристально на меня смотрит, в ее взгляде нет злобы или осуждения. Скорее она разглядывает меня с интересом, пока ее губы растягиваются в теплой улыбке.
