– Отдыхаешь? – На лавочку рядом присела берегиня. – с мужчиной своим чего не простилась?
– Зачем? – Насторожилась я, – Не вернётся он. Или ничего не почувствовала?
– Как не вернётся? – Я уставилась нежити в глаза. Она была совершенно спокойна.
– Ну, у тебя же в груди. Ты сама чувствуешь
А ведь и правда, когда Дима сказал, что он быстро, у меня промелькнула тревога. Но я отогнала её.
– Что за бред! – Возмутилась я вставая.
15
– Не бред, – спокойно проговорила берегиня. – Артём, когда в школе руку сломал, ты почувствовала это. Маруська, после рождения в кувезе молоком подавилась, ты же первая туда побежала.
– Так я же мать, я обязана чувствовать своих детей. – Я опять приземлилась на лавочку.
– А цветы? Ты как к цветам относишься?
Я задумалась. Действительно, я могла выходить любой цветок. Коллеги приносили мне такие больные растения, я их выхаживала. Причём, не прилагая особенных усилий. Любую сломанную ветку, стоило мне, своей рукой воткнуть в землю, она пускала корни.
– И что? Просто я люблю растения.
– А как ты себя в лесу чувствуешь? – Продолжила берегиня.
Ооо! Лес я обожаю, у меня там второе дыхание открывается. К чему она клонит?
– Вот, вспомнила? Глупыми вы современные люди стали. Корни свои забыли. Себя слушать разучились. Вон, Головченко и сам не знает, чего злится на тебя. А всё просто. Семя, правнук он кощеев. Правда, семя кощеева у него мало уже осталось, но если бы он умел себя слушать. Не мучился бы сейчас.
– Какие кощеи? Мы, что в сказке?
– Почему в сказке? В мире, который ты себе сама выдумала.
– Стоп! Я себе ничего не выдумывала. И уж точно не мечтала вот об этом, – я обвела рукой вокруг.
– Мечтала, но мысль эту от себя гнала. Спать ложилась, а в мыслях было: «Вот бы в лесу жить». На работе, часто мысль посещала, вот бы одной остаться.
– Все об этом мечтают. Да только что-то города не проваливаются. – Меня начинал раздражать этот разговор.
– Не все имеют прабабушку берегиню, – вкрадчиво произнесла она. – Вон смотри, – она указала рукой на двери подъезда.
В дверях стояла кошка или собачка. Почему-то на двух лапках. Я потёрла глаза. Нет не кошка. Там стоял мохнатый человечек. Да-да, именно мохнатый. Весь покрытый шерстью, абсолютно весь. В моей голове зазвучала весёлая мелодия. Я зажмурилась, потрясла головой и опять взглянула на дверь. Существо помахало мне лапкой.
– Хочешь сказать, ты никогда его не видела? – Усмехнулась берегиня.
И я вспомнила, что эту игрушку, как мне тогда казалось, я встречала довольно часто. Но я воспринимала его, как игрушку.
– Да ты не переживай, – приятным баритоном заговорил, А кто заговорил? – Домовой я ваш. Ерафей Игнатыч. Ну, не мог я с тобой раньше заговорить. Не готова ты была. Да и не замечала ничего вокруг.
– Что не замечала? – Совсем обалдевшая, спросила я
– А ничего,– усмехнулся Ерофей Игнатович. – То чайник забудешь выключить, то молоко соберётся убегать, а я газ-то и уменьшу.
–Так я думала, что уже сделала да забыла. – Я вспомнила кучу таких мелочей. То вроде ключи от дома потеряю, а они вот, рядом лежат. То точно знаю, что свет не выключила, дверь открываю, а он не горит.
– Ну, да ну, да. – Хмыкнул Ерофей Игнатьевич.
– Так я кто?
– Берегиня ты. В тебе кровь земли нашей течёт. – Спокойно проговорила берегиня.
– А, как же дальше жить?
– Да, как жила, так и живи. Себя только слушай. Не иди наперекор себе.
– Мам, ты чего сама с собой разговариваешь? – Подошёл ко мне Артём.
