– Я же говорил… – начал Джоби.
– Захлопни свою гнилую пасть, олух, – перебил констебль. – Сим, убирайся, да побыстрее. Медж, если ты кого-нибудь ударишь, я посажу тебя в колодки и твоего мужа не побоюсь. И ты, Керис, прошу, помалкивай; можешь пожаловаться на меня отцу, если хочешь.
Джон еще не закончил говорить, а Сим уже дернул веревку. Гвенду потянуло вперед, и пришлось сделать шаг, чтобы не упасть, а потом она поняла, что движется по улице, спотыкаясь и почти бегом. Краем глаза она увидела, что рядом идет Керис. Но констебль Джон крепко взял Керис за руку, она возмущенно развернулась – и в следующий миг исчезла из поля зрения Гвенды.
Сим быстро шел вниз по грязной главной улице, дергая веревку, и Гвенда всякий раз едва не падала. Чем ближе они подходили к мосту, тем больше девушка отчаивалась. Она попробовала было упереться, но торгаш рванул за веревку с такой силой, что Гвенда не устояла на ногах и повалилась в грязь. Ее руки были по-прежнему прижаты к бокам, а потому она упала со всего размаха, ударилась грудью и изрядно запачкала лицо. Кое-как поднялась, всякое намерение сопротивляться пропало без следа. Ведомую на привязи, точно животное, избитую, запуганную, с головы до ног в липкой грязи, Гвенду поволокли дальше. Новый владелец протащил ее по мосту и повел по дороге, что уходила в лес.
* * *
Торгаш Сим провел Гвенду по Новому городу до перекрестка дорог, где вешали преступников (это место было известно как «перекресток Висельников»). Оттуда свернули на юг, в сторону Уигли. Свободный конец веревки Сим обвязал вокруг своего запястья, чтобы девушка не смогла убежать, даже если он отвлечется. Скип было увязался следом за хозяйкой, но Сим принялся бросать в пса камни, и, когда один угодил ему в нос, Скип поджал хвост и отстал.
Через несколько миль, когда солнце начало клониться к закату, Сим свернул в лес. Гвенда не замечала никаких примет, что позволили бы запомнить этот поворот, однако Сим, судя по всему, знал, куда идти. После сотни-другой шагов через подлесок выбрались на тропинку, и Гвенде бросились в глаза многочисленные отпечатки маленьких копыт; значит, это оленья тропа, которая почти наверняка ведет к воде. Догадка оказалась верной: вскоре вышли к небольшому ручью, трава по берегам которого была втоптана в грязь.
Сим опустился на колени возле ручья, набрал в ладони чистой воды и напился. Затем переместил веревочную петлю на шею Гвенде, освободив руки и махнул в сторону ручья.
Гвенда сполоснула руки и принялась жадно пить.
– Рожу помой, – велел Сим. – Ты и без того страшна, а чумазая и подавно.
Девушка умылась, не став ломать голову, какое Симу дело до ее наружности.
Тропа продолжалась на другом берегу ручья. Пошли дальше. Обычно Гвенде хватало сил идти пешком хоть целый день, но от пережитого унижения и страха ноги теперь отказывались слушаться. Какая бы участь ее ни ожидала, она предполагала, что будет только хуже, но все-таки мечтала куда-нибудь дойти, просто чтобы сесть.
Сгущались сумерки. Оленья тропа вилась между деревьями еще приблизительно с милю, а затем уперлась в подножие холма. Сим остановился у толстенного дуба и тихо свистнул.
Спустя несколько мгновений из сумрачного леса возникла мужская фигура.
– Лады, Сим?
– Еще как лады, Джед.
– Что это ты приволок? Фруктовое печенье?
– Тебе перепадет кусочек, Джед, как и остальным, у кого полшиллинга
