– Мы можем спускаться. Только предупреждаю, что внизу темно и очень-очень влажно. Водные капли могут падать и сверху, – гид стал поспешно зажигать два фонаря, которые ему передал старый турок в национальных одеждах, обитающий внутри павильона. – Возьмите один фонарь. Второй понесу я. Ступайте осторожно, иначе можно кувырком скатиться по скользким ступеням.
Ромеро крепко держал Эрику за руку, когда они начали спуск, следуя за гидом, но тот ступал быстро, в отличие от них, а свет одного фонаря был не настолько силён, чтобы можно было делать уверенный шаг на следующую ступеньку. Женщина начала опасаться, что оступится и испачкается, ибо всё кругом действительно было очень влажным и каким-то осклизлым, а перемену одежды она имела лишь в своём багаже, который уже должен был быть отнесен на железнодорожный вокзал. Забота о внешнем виде была прочной её привычкой с давних пор, как и у многих, кто имеет прелестное личико, и она не желала в неподобающем виде являться взору окружающих, шествуя по улице, пусть эти окружающие и были в большинстве своём невежественными иноверцами.
– Я дальше, наверное, не пойду, – вполголоса обратилась она к своему спутнику.
– Что такое? Почему? Ты неважно себя чувствуешь? – казалось, что он искренне забеспокоился.
– Со мной всё в порядке, просто мне не хочется испачкаться или промочить ноги.
– Вы идёте? – голос турка раздался снизу. Самого его уже не было видно, даже света от его фонаря не было.
– Иди. Тебе непременно стоит увидеть это водохранилище. Потом мне всё расскажешь, – её голос звучал ласково и настойчиво одновременно.
– Но как ты…
– Прекрасно обойдусь сама, поднимаясь к свету. Иди. И не упусти ни одной подробности.
– Эрика, – он окликнул её, когда она уже развернулась. – У тебя плечо запачкалось.
Ромеро стряхнул грязь с её одежды, покачал головой, но всё же послушался, и Эрика начала живо подниматься, инстинктивно придерживая юбку.
Когда она вновь оказалась в павильоне, то первым делом осмотрела себя на свету. Старик заметил её и начал что-то говорить, но, к счастью или сожалению, турецкий не входил в число языков, знакомых ей. Она помотала головой и поспешно вышла на улицу. Солнечный свет и шум городской жизни были насыщенными и радостными по сравнению с обволакивающей пустотой и тишиной при входе в подземелье. Это место, небольшой пережиток византийской истории, было полно безысходной печали по тем дням и людям, что ушли безвозвратно. Ныне здесь совершенно не то, что раньше. Упадок, не процветание, и это при том, что здешняя религия стремится занять господствующее положение в мире. Ничего похожего на цивилизацию, но каковы амбиции!
Красавица в сером заметила, что на неё уже стали обращать внимание. С пятнадцати лет она всегда имела при себе стилет, где бы ни находилась. Ромеро показал ей разные приёмы и подарил это оружие через несколько дней после их знакомства. Он уже тогда был уверен, что она сможет за себя постоять. Ей едва ли когда пришлось им воспользоваться, так что он стал для неё скорее неким талисманом, той её частью, которая дополняла её как личность, завершая полноту. В минуты гнева и обид на Ромеро ей приходила мысль избавиться от стилета, как от напоминания о нём, но она никак не могла превратить печальные страницы в абсолютно чистые. Нельзя просто так взять и перечеркнуть прошлое. От него не избавишься. С ним можно только примириться. Вдобавок со стилетом Эрика чувствовала себя надёжно и безопасно в любой ситуации.
