Ярки шкуру в руки сгрёб
и, считая план свой умным,
с овцами в хлеву залёг.
Вот и утро наступило.
Гонит ярок со двора
наш пастух и, о, как мило,
видит, в стаде как гора
мужичок в большом тулупе.
Скачет, блеет как овца.
Это выглядит хоть глупо,
не смешно для молодца.
Он не подаёт и вида,
что хозяина узнал,
но грызёт его обида,
что к мошенникам попал.
Вот пригнал к опушке леса
стадо дружное своё.
Сел под куст и под навесом
корку хлебную жуёт.
Ходят овцы, по поляне
щиплют сочную траву,
а какая прочь отпрянет,
ей пастух дудит в дуду.
Прибежит овца и пляшет,
удержаться ей не в мочь.
Хвостиком задорно машет,
скачет чёртиком точь-в-точь.
Ваня всё быстрей играет
дудкой плясовой мотив,
а его игре внимает,
перед ним встав супротив
всё овец лохматых стадо,
пыль летит из-под копыт.
Хоть плясать они не рады,
но покорны без обид.
С овцами тут и хозяин
на карачках перед ним.
Сам себе теперь не барин,
а над ним страданий нимб.
Уморился, раскраснелся,
с тела градом льётся пот.
Как страданьями наелся,
встал да как тут заорёт:
– «Прекрати, моей нет мочи
под дуду твою плясать!»
– «О, хозяин, ну коль хочешь,
перестану я играть…
Ты откуда?»
– «Шёл я мимо!»
– «А тулуп зачем одел?»
– «Так замёрз с утра, вестимо.
Ну, пошёл я… много дел».
В дом пришёл, к жене с докладом.
Молвит, так и так дела
обстоят, что труд оплату
требует. Хозяйка зла:
– «Раньше не было такого —
деньги пастухам давать!
Да ему копейки – много,
не заставит он плясать!»
– «Коль уверена, так вот что:
привяжи к столбу меня.
Не охота отчего-то
мне скакать овцой полдня!»
Тут и Ваня гонит стадо
и, не видя пересчёт,
говорит:
– «Чего, мол, надо?»
– «Для тебя у нас расчёт!»
И хозяйка, руки в боки,
гордо встала перед ним:
– «Вот, окончилися сроки,
но с условием одним
отдадим тебе оплату.
Если будешь дуть в дуду
и заставишь до закату
нас плясать, то по труду
отдадим тебе мы вдвое,
а иначе – ни шиша!»
И тут началось такое:
баба-дура, всех смеша,
лихо вскидывая ноги,
заплясала гопака.
– «Что же происходит, боги?»
Смотрит с гневом в облака.
Небо только отмолчалось,
а вот верный ей супруг
путы истрепав в мочало,
со столба сорвался вдруг.
И давай плясать на пару
и вприсядку, и с прыжком.
Так пастух им задал жару,
что, упав, лежат ничком.
А народ со всей округи,
поглядев на их позор,
так велит:
– «А ну, супруги,
выполняйте уговор!»
Делать нечего, достали
сто монет из сундука,
Ване-пастуху отдали,
хоть не слушалась рука.
К старикам приходит Ваня
и земной им бьёт поклон.
Для него готова баня,
и, не зная горя, он
с той поры живёт в селенье,
время отдаёт труду.
И на каждом выступленье
дует весело в дуду.
