– Какой я тебе дорогой? – огрызнулся Тимур.
– Ты не обижайся, – растерялся таджик.
– Ты че мне тыкаешь? – Тимур кинулся к прилавку и сбросил на землю несколько ведер.
– Ты че творишь? – попытался возмутиться продавец, но его сразу же приложили несколько раз головой о прилавок.
– Эй, мужики! Спокойно, спокойно! – Заросший тип в выцветшей камуфляжной куртке подошел к Тимуру из-за спины и попытался оттащить от продавца.
Завязалась драка. Ну как драка… Тимур с подельником избивали его в четыре руки и в довершение всего обрушили на пострадавшего прилавок с печеньем.
На этой кондитерской ноте из «девятки» выскочили четыре кавказца с арматурой. Они вбежали на рынок и начали громить прилавки. Товар разбивался и вываливался на землю. Продавцам и случайным прохожим тоже досталось.
В суете держатели лавок поспешно пытались собрать товар в мешки и баулы, чтобы сохранить хотя бы часть. Люди в панике ломились к задним воротам.
Федор растерялся. Услышав крики, Надежда ссыпала выручку в сумку на поясе и начала спасать товар.
– Федя! Быстро собираем все. Не стой столбом, давай быстро, говорю. Чего ты стоишь? Живо, Федя! Ну!
Кавказцы подбежали к киоску: разбитые кассеты рассыпались по асфальту.
Один кавказец схватил за ручку магнитофон и с размаху разбил технику об голову продавца.
Виталик выскочил из-за прилавка:
– Че за беспредел, ребята?! Давайте поговорим.
Тимур уложил Виталика на землю.
– Федечка, родненький! – причитала Надежда.
Кучерявый бандит захотел вырвать у Федора из рук баул с бельем, но мужчина вцепился в него мертвой хваткой.
Надежда попыталась ему помочь, но бандит оттолкнул ее.
– Помогите!!! – беспомощно кричала она, но рядом не было никого, кроме крушащих рынок бандитов.
Тимур с кучерявым швырнули Федора на землю и принялись пинать его ногами.
Надежда спряталась под прилавок.
Неизвестно, что нашло на Федора, цветом напоминавшего советский флаг, но лежа он собрался с силами и отчеканил:
– «…в переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир»[6].
Бандиты ожидали многого, но Маяковский оказался из ряда вон.
Они остановились в недоумении: что вообще делает этот интеллигент?
А тот продолжал:
А я вам открыл столько стихов шкатулок,
я – бесценных слов мот и транжир.
Федор поднял окровавленную руку и указал на кучерявого.
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей…
Федор перевел руку на Тимура.
…вот вы, женщина, – на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.
Надежда выглянула из-под прилавка. Ничего не понимая, она искала глазами мужа. Качаясь, Федор поднялся на ноги. Кровь брызгала из разбитого носа, перемазала лицо и рубашку.
Он положил руку на плечо кучерявому и уставился ему в глаза так бешено, что бандит отшатнулся.
Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в галошах и без галош.
Федор сделал лучшее, что только мог. Он выиграл время.
Мужик в камуфляжной куртке следил за порядком и, очухавшись, сразу позвонил афганцам. Когда Федор вдохновенно декламировал последние строчки, на рынок въехал мотоцикл Алика, а за ним – несколько машин боевых товарищей.
– Вы че, черти?! – крикнул Витя, выскочив из машины и огрев подвернувшегося кавказца битой.
Ветеранам понадобились секунды, чтобы группа южан, напавшая на рынок, беспорядочно бежала прочь, как загнанные псы.
Заметив афганцев, кучерявый в ужасе завопил:
– Валим!
Тимур с подельником рванули прочь.
