Мир, которого не стало - страница 43

Первым человеком в Тельши, который вызвал у меня желание отправиться на поиски сочинений просветителей и даже навел на мысль о том, как их найти, был р. Элиэзер Гордон, который в своих лекциях нередко подвергал критике идеи представителей Гаскалы{225}. Чаще всего ребе упоминал имена Греца{226}, Вайса{227} и даже цитировал Вайзеля{228}, превознося его «Книгу достоинств». Он также с удовольствием упоминал имена других деятелей первого поколения Га скалы.

Помню, как во время одной из лекций ребе яростно обрушился на Греца за его «Историю евреев», в которой говорилось, что перейти реку Иордан для евреев никакого труда не представляло. «Иисус Навин перевел народ через реку Иордан в один из весенних дней, когда стояла сухая ясная погода». «Прежде всего, – вопрошал р. Элиэзер, – откуда Грец узнал, что погода была ясной, – а если она была облачной? Он упоминает факты, которые ему неоткуда знать, зато о том, что хорошо известно, умалчивает. Как будто Иисус Навин просто так «перевел народ через реку Иордан» – а они не шли по водам! То чудо, о котором во всех подробностях сообщается в книге Иисуса Навина, Грец оставляет за скобками. А впрочем, – подытожил ребе, – если Грец не упоминает о чуде перехода через Красное море – мы на него не в обиде. Море также довелось перейти крупному и мелкому рогатому скоту, который евреи вывели из Египта, но узрел ли скот, как расступаются воды? Мало того, чтобы присутствовать при совершении чуда, нужно еще обладать способностями его узреть…» В другой раз ребе опровергал идеи Вайса относительно «Синайского откровения» и Устной Торы, а также упомянул книги Захарии Френкеля «Пути Мишны». Из всего это я сделал вывод, что у ребе есть немало светских книг. Я подружился с сыном ребе, Шмуэлем, он был младше меня и регулярно доставал мне книги для чтения. Но давал он их мне совсем ненадолго: на ночь или на субботу. Это было очень неудобно. Помню, как однажды Шмуэль рассказал мне о том, что у него появилась прекрасная книга, «Хижина дяди Тома»{229}, об освобождении негров из рабства, в переводе Авраама Зингера. Но дать он ее мне может только на одну ночь. Я взял книгу и читал ее, не отрываясь, всю ночь напролет. Утром я успел одеться до прихода служки йешивы, который приходил будить учеников, и был готов к выходу. Моему брату не понравилось, что я не оставил для него книгу еще на день. К тому же его разозлило, что я всю ночь не спал. Служка, пришедший нас будить, увидел, что я уже собрался, и назвал меня «образцом для подражания». Брат процедил сквозь зубы: «Ты просто образцовый грешник».

Интерес к Гаскале побудил меня читать газеты. Читать газеты было разрешено. Мы подписались на «ха-Мелиц» большим коллективом из пятнадцати человек. Поскольку мы с братом заплатили меньше всех, то всегда были последними в очереди. Мы получали газету через две недели после того, как ее привозили в город, то есть почти через восемнадцать дней после ее выпуска. Но несмотря на это, мы были прекрасно осведомлены о том, что происходит в мире, особенно интересовала нас полемика вокруг дела Дрейфуса{230}.

Еще одним мощным импульсом к увлечению идеями Просвещения послужило для меня двухнедельное пребывание в Ромнах в элуле 5657 года (август-сентябрь 1897 года). На праздники я решил уехать домой, а брат остался в Тельши. По дороге я остановился у моего дяди Пинхаса Островского, который пригласил меня немного погостить у него. У него была уютная квартира. Особенно мне нравилась просторная веранда, три стены которой были стеклянными. Каждая стена представляла собой огромное окно. В доме дяди была богатейшая библиотека, и три ее свойства меня особенно поразили. В каждом из шкафов находились книги определенного вида: Танах с комментариями и там же книги по грамматике древнееврейского языка, Талмуд и Законодатели, а также различные мидраши