Мир, который должен быть светлей - страница 27

– Ну и куда пойдём? – спросил Миша.

– Щя, погоди, – Лёша отдал мне факел и начал очень активно втягивать местный затхло вонючий и к тому сырой воздух.

Наташа повторила вопрос Мише, опередив его на секунду. – Ну, что надышался местными ароматами, так куда пойдём? Не нравится мне тут.

Он забрал у меня факел, и мы направились направо. Регламентировал это тем, что там запах более затхлый. Значит этот тоннель уходит в глубь и там можно найти более ценные головы ещё не убитых кобольдов.

Пройдя пару метров, местные обитатели дали о себе знать. Перед нами раскинулась картина, как три кобольда довольно больших по сравнению с теми, на которых мы напали раньше сторожили проход дальше. У двоих были дубины, а у последнего небольшое копьё. Копейщика сразу заняла Ай, так как у неё щит и она могла довольно ловко его сдерживать. Хоть копьё и кажется до придела простым и тупым орудием убийства, то в деле было абсолютно на оборот. Начиная от дешевизны и заканчивая практикой, то опытный копейщик был довольно опасен для меня и других, которые не носили щит. Ведь от колющего выпада очень трудно увернуться. Тем более отвести мечом.

Так получилось, что трое на двоих. Пока Лёша и Миша разбирались с одним неподалёку, я должен был сдерживать другого. Но так получилось, что я его убил, нанеся горизонтальный удар в туловище, я отвёл, как всегда, навершием меча к левому плечу острием к нему. Прошлый удар был сильный и он не успел среагировать или свет попал ему в глаза, но он открылся, и я уколол его в глаз резким и пружинистым выпадом. Тот не стал ни как трепыхаться. Сразу потух варварский огонь в глазах. Тело обмякло и его кобольская душа покинула его тушку.

Тут болезненный вскрик:

– Ай…, приложил меня гад! —

Я развернулся и заметил, что оказался в тылу и про меня забыли, как свои, так и чужие. Я быстро развернулся и ударил широким размашистым ударом в спину копейщика кобальта. Тот развернулся с потерянным и шокированным взглядом, и Ай довершила его жизненный путь ударом в голову. Тут же себя ждать не заставили наши новые спутники, разобравшись со своими противниками.

– Ох, ну и жесть, – утирая пот со лба, сказал Лёша.

Наташа уже поспешила залечить раны Миши. – Это были войны. Их головы дороже можно отдать.

Я принялся их срезать. И сказал подозрения:

– Тогда может остановимся или вернёмся и пойдём налево? Отрубив голову, утёр пот рукавом и продолжил. – А то выскочит бестия какое-то и поляжем тут все.

С моим высказыванием согласились, ведь рисковать и умирать не хотелось никому, и мы направились наружу. На обратном пути нам встретились ещё два кобольда. Они были не столь опасны как прошлые, и мы быстро разобрались с ними. Выйдя из пещеры, мы обнаружили, что уже довольно темно, и мы очень долго пробыли в ней. Зато какое было облегчение вдохнуть этот прекрасный свежий летний воздух. Он показался мне райским наслаждением в отличии от пещерного. Дойдя до нашего перевалочного пункта, мы все опустились на землю и разожгли огонь. Я посчитал сам для себя сколько мы сегодня заработали. Получилась довольно приятная сумма. Впрочем, если так пойдёт дальше, то будет довольно выгодный поход. Но почему-то у меня были очень большие подозрения, что завтра будет не всё так гладко как сегодня. С такими мыслями я отправился в дозор, проиграв в не большой, не замысловатой игре камень, ножницы, бумага.

Подкидывая хворост в не большой костерок, я сидел и натирал свой меч. Отчистил его от застывшей крови и посмотрел в него. В тусклом отражении света от костра я увидел себя. Точней половину лица. Пристально смотря на самого себя прям в глаза. В них я увидел наслаждение происходящим. Понял очень важною вещь для себя, что там в прошлом до того, как очнулся в храме. Я был очень разочарован жизнью и не мог ею насладиться в полном размере. И хоть я не могу сказать это точно, что мне там не нравилось. Тут же смотря сам на себя и чётко в глаза я видел наслаждение боем, наслаждение местной едой и компанией людей. Мне нравилось это незнание, что будет завтра. Мне нравилось постоянно идти и не оглядываться назад. Столько эмоций я разглядел в холодно меланхоличном чёрном глазу.