– Спасибо, – он взялся за руку и встал.
Когда мы вышли, на улице вовсю светило солнце. С приходом весны мир преобразился, одевшись в лёгкое, красивое зелёное платьице. Деревья тихо шелестели листьями, которые покачивались на ветру. Сквозь потрескавшийся асфальт и между стыками каменных плиток медленно, будто стесняясь, пробивались клочки травы. А на бескрайнем голубом небе повисли маленькие пятнышки облаков. И рядом с этим стояли дома, словно мёртвые туши давно погибших зверей, ожидая своей очереди, чтобы провалиться в небытие.
– Ну чё, как там? Нормально? – спросил Паша у Никиты, который стоял, у открытого капота машины.
Тот, в свою очередь, вытер руки грязной тряпкой и закрыл капот.
– Вроде нормально. Проверяй, – тихо ответил он.
Паша прошёл в машину и сел, заводя машину. Женя о чём-то говорила с Катрин:
–… я понимаю, да, но разве ты хочешь, чтобы всё стало зря? Их смерти, наших друзей?
– Дело не в том, хочу я или нет, – отвечала Катрин. – Я не хочу больше никого хоронить. Я не хочу больше видеть, как умирают мои друзья. Я не хочу больше убивать их, чтобы они не стали монстрами.
– Поэтому мы и едем. Костя думает, там научная база или что-то вроде того.
– И?
– И то, – отвечала Женя. – Мало того, что там могут быть люди – у них может быть лекарство.
Катрин недоверчиво фыркнула.
– Женя, успокойся. Какое лекарство? Посмотри вокруг: разве мир остался бы таким, если бы оно было? Это бред. Все мы лишь ходячие мертвецы.
– Не говори так. Мы не знаем, что там…
– Вот именно, что не знаем. Мы едем на смерть. Запомните этот твит.
– Послушай, тебя никто не заставляет, – начала Женя. Она теряла терпение. Я узнал эту интонацию – тонкие нотки сдержанного гнева в голосе. – Если не хочешь – не надо ехать.
– Ай, что за грязный приём? Ты же знаешь, что не останусь, – ответила резко Катрин. – Делайте, что хотите. Только не говорите потом, что это было неожиданно… Женя, я, может, тоже хочу в это поверить, но не могу. Просто уже не могу верить в людей после всего.
Женя неожиданно приобняла Катрин. Она всегда легко переключалась со злости на доброту, если это было нужно.
– Не волнуйся. Мы всё переживём. Смотри, какие у нас мужчины – думаешь, с ними нам что-то грозит? – произнесла она с улыбкой, и они вместе скользнули по нам взглядом. На секунду наши взгляды с Катрин пересеклись, и я увидел в них глубокую грусть и боль.
По сути, за эти недели я так и не узнал о ней ничего, кроме того, что вспомнил о ней из школы. Даже странно как-то, что забыл её – ведь она мне в школе очень нравилась. Сейчас она всегда старалась быть как бы сама по себе, но при этом часто спорила с Пашей и была «на передовой» в вылазках за продуктами. Она и в школе была такая же: тихая, одинокая, как бы в стороне, но если взрывалась – это задевало всех. Я всегда думал, что мы могли бы подружиться. Ещё с того времени, когда она только перевелась к нам в школу в третьем классе. Но так и не смог решиться. А сейчас она, кажется, совсем рядом, но будто ничего не поменялось – Катрин всё так же далеко.
– Чего застыл? – спросила Женя, хлопнув меня по спине. – О чём задумался?
– Да так, – просто ответил я.
– Давайте в машину! – сказал Паша, и мы сели на заднее сидение.
Хорошо, что восставшие не успели появиться раньше. Только несколько фигур появилось позади, когда мы отъезжали, но это были не бегуны, и вскоре они совсем отстали.
