По выдоху, я понял, что Георгий выпустил струю дыма в воздух и затягивался новой порцией никотина.
– А вот, кстати, об этих четырёх годах, – нежданно начал Антон. – Если так мало времени прошло, то почему же многие животные так деформировались и мутировали? Ведь так же быть не должно, за столь короткий срок.
– Охо, а вот тут, братец, уже бактериологическое оружие роль сыграло, – деловито вымолвил Пётр.
– Насколько я знаю, никакой информации о том. Что на наши земли бактериальные бомбы сбрасывали, нет, – ответил я, посапывая.
– А кто тебе об этом скажет? Оно, на ряду с химическим, гхм, самое опасное оружие на Земле, и, если углубляться дальше, то оно и вовсе запрещено. Однако кого это волнует? Ха, да никого. Во время боевых действий у всех всегда будет крутиться на устах одна добротная пословица: в войне любые средства хороши… или как-то так… Ну в общем о том, куда его кинуть собираются, никто сообщать не будет, да и некому уже.
Все притихли.
– Может и так, а может и совсем иначе. Так, как нам абсолютно не представляется, – это прозвучало странно, особенно от Гоши.
Но может, даже, скорее всего, в его словах была некая доля правды.
На пол полетел потухающий «бычок», за ним ещё один. После Гоша встал, раздавил оба, и сказал:
– Ладно, парни, вы спите, а у меня, если честно, ни в одном глазу, так что я подежурю. Всё Антоха, ты тоже иди спать.
– Поддерживаю, – выдыхая при подъёме с коврика, согласился Петя. – Меня чего-то тоже не прёт, так что я, гхм, лучше с тобой посижу. Парни пусть поспят. В конце концов, вдвоём веселее куковать будет.
Я как будто почувствовал, что Гоша улыбнулся. Антон ничего не сказал. Просто встал, – до этого он сидел у порога, это было ясно, опять же, по игре воздуха в ночи и по его красной безрукавке (странно, что он не надёл никакого бронежилета, а может у него эта полукуртка «бронежилет».. кто его знает) – и пошёл к ближнему ковру. Им оказался Петин «матрац». После этого я только услышал, как он улёгся и поёрзал, устраиваясь поудобней и, конечно, потеплее. «Следовало бы лечь рядом» – мелькнуло у меня в голове, только это была не моя мысль, а будто чьи-то слова, я даже чуть голову приподняло, но что я мог обнаружить в почти полной тьме, понятно: ничего… Странно как-то…
Затем из темноты раздалось:
– Слушай, Петька, а не мог бы ты костерок сварганить, дровишки есть, спички дам, – это был Георгий. С его словами я был согласен, тут и вправду было прохладно.
– Да нет проблем, – отчеканил другой и пошёл выламывать доски из пола, при этом подсвечивая себе «деревянной запалкой».
Маленький огонёк, в клубящемся вокруг мраке расслаблял и успокаивал, давал некое мнимое чувство защиты, которое придумывал себе сам я. Всё-таки не зря говорят, что на огонь можно смотреть вечно. Лишь бы сам огонь не потухал вечность. Но это невозможно, ведь ничто не вечно, и мои глаза тоже. Они устали смотреть целый день на этот такой же невечный, как и всё вокруг, мир.
***
Не знаю, сколько я проспал. Часов восемь, наверное, однако в одном я был уверен точно, этого мне не хватило. Такое чувство преследует меня постоянно, уже как четыре года.
Когда я проснулся у входа уже сидел Антон, Пётр с Гошей посапывали по углам. Только теперь у них матрацы не совпадали с теми, какими были изначально: будто поменялись местами. Видимо сначала спать пошёл Георгий, а так как его место было уже занято, он лёг на коврик Пети. Ну а потом и так понятно. Или всё было наоборот, откуда знать?
