Сам он не меньше полусотни раз пожаловался на беспощадный морской ветер, окончательно спутавший его кудри, но при этом был благодарен ему за запах соленой воды, перебивавший смрад демонов. Но по мере того, как они приближались к месту, которое нашел Енох, вонь только усиливалась. Она, казалось, впитывалась в одежду, проникала под стальные доспехи рыцарей и прилипала к коже.
– Вот здесь, – Енох постучал пальцем по каменной стене и расплылся в гордой улыбке. – Диего сказал, что там что-то есть.
– То есть это нашел Диего? Нашел и свалил?
Енох легко пожал плечами, серо-голубые глаза насмешливо прищурились.
– Нет здесь вашего сальватора, вот и свалил. Если бы там было что-то опасное, он бы сказал.
– Если бы там было что-то опасное, мы бы и сами поняли. Почему демоны скрыли конкретно это место? Что в нем особенного? – спросил Гилберт, повернувшись к Шерае.
Она уже разрушала связи между частицами хаоса, укрывавшими очертания двери. Гилберт надеялся, что она скажет хоть что-нибудь, даст хотя бы крошечный намек, но Шерая молчала, пока камень не рассыпался в пыль у ее ног.
– Странно. Там ничего…
Биение сердца. Совсем тихое дыхание, и глухой звук, будто кто-то скреб камень. И запах, который он помнил. Великаны никогда не забывали запахи.
Гилберт сорвался с места и побежал вниз по кривой лестнице. Шерая оказалась рядом быстрее, чем он успел преодолеть хотя бы половину расстояния, и решительно завела его себе за спину, направившись вперед первой.
Повсюду вспыхивала магия: Шерая изучала стены и потолки, покрытые мхом и отвратно пахнувшей слизью, выбоины на полу, кровавые следы и глубокие борозды, оставленные когтями. Алым занимались древние факелы, висевшие в держателях на стенах. Алый отражался в глазах Шераи и на металле доспехов Еноха, бежавшего рядом. Алый освещал проржавевшие решетки камер, за которыми виднелись скелеты демонов, покрытые грязью и пылью, чьи-то останки и нечто кроваво-красное, источавшее отвратительный смрад.
Но живое сердце билось где-то здесь, знакомый запах не исчезал, и Гилберт бежал, спешно оглядывая камеры.
Он едва не пропустил нужную только потому, что не узнал ее сразу же.
В одной из камер бесконечного жуткого коридора, скованная по рукам и ногам, лежала девушка. Изорванная одежда, пропитавшаяся кровью и потом, золотистые волосы, теперь напоминавшие солому, и мутный взгляд светло-голубых глаз, направленный на Гилберта.
– О боже мой… – пробормотал Енох, остановившись рядом. – Она… жива?
Шерая принялась магией разрушать металлические прутья, за которыми оказался барьер, очень напоминавший магический.
Они старались как можно меньше говорить о том, что кто-то из демонов сумел заручиться поддержкой магов, потому что это могло посеять панику. К тому же они не знали наверняка, правда ли это. Николас несколько раз говорил, что это мог быть Иснан, предположив, что тот связан с Ренольдом, но Гилберту нужно было нечто большее, чем догадки.
Когда барьер был разрушен, Гилберт подлетел к едва дышавшей девушке и аккуратно приподнял ее голову, укладывая на своих коленях.
– Не следует ли ее убить? – тихо поинтересовался Енох.
– Тронешь ее – и я сам тебя убью.
Енох вскинул ладони. Шерая возилась с цепями, не обращая внимания на мгновенно изменившуюся атмосферу.
– Коалиция ей заинтересуется, – бросила она, переключаясь на кандалы вокруг болезненно худых и израненных ног девушки.
