Мир превращений - страница 4

«– От зверя отрекайся, в человека превращайся. Наделяю тебя всеми качествами, всею мощью, которая в тебе дремлет. Разбуди в себе хозяина, что даст тебе выносливость, выдержку и абсолютную силу! Слово моё крепко и единственно – на земле, на небе, – закрываю на ключ, бросаю в море-окиян на самое дно. Никому не найти, не сыскать, то слово не порушить.»

Упав на колени, она превратилась в бесформенный ком, и три раза прокатилась вокруг лежащего волкопса. Перепрыгнула через него и стряхнула всех змеёнышей с «мамкой» ему на голову. Зверь вскочил, попытался стряхнуть гадюк, но нечисть, вцепившись в его глаза, погнала его сквозь «ворота обращения». В пустоте стволов рогатого дерева загрохотало, будто ударили в каменные барабаны. Воюще-шипящая масса выкатилась с обратной стороны и рассыпалась. Властным жестом баба вмиг собрала, устремившихся к ней, гремучих помощников.

Среди высокой травы остался лежать человек. На его теле комками висели остатки шерсти. Вот он медленно встал на ноги и потянулся, резко распрямив плечи, будто сбросил груз, давивший его. Перед Меланихой стоял сильный мужчина, воин. Мускулистое тело, загорелое лицо. Крепкие ладони сжаты в кулаки. Сквозь пряди спутанных тёмных волос, сверкает стальным блеском острый взгляд.

Она с любопытством вглядывалась в человека, что проявился, благодаря её могуществу. Ей не терпелось узнать, как он поведёт себя в первые моменты осознания другим существом. Совершенно иным, кем был прежде. Она ощутила в себе гордость творца, хотя такие чувства ей были неведомы. Ею всегда двигали лишь злоба и разрушение. Но волк, это животное, не проявлял к ней, своей создательнице, никакого интереса, лишь мимоходом взглянул на неё, как на слизня, и стал рассматривать лес, поворачиваясь по-волчьи всем телом.

Наклонился к ягодам созревшей землянике, собрал горсть, кинул в рот. Его поведение никак не выдавало в нём бывшего зверя. И то, что было рыжей грязной шерстью, покрывавшей тело, постепенно превращалось в тонкую кольчугу, под которой угадывалась светлая полотняная рубаха. Синие штаны заправлены в кожаные сапоги. На груди появился золотой знак орла, державшего в клюве меч.

Меланиха ощутила неприятное движение у себя в той части тела, где могло быть сердце. Но сердца у неё не было. Время от времени шевелилась там тяжёлая ледяная масса. «Что она знает о Стае? Кто они и откуда явились? Кем были?» Об этом она раньше не думала. Да и сам колдовской ритуал превращений нельзя предугадать полностью. Всегда могло проявиться что-то непредсказуемое. А Иван повернулся к ней спиной и уже высматривал нужную тропинку. Яга отцепила одного змеёныша со своей шали и метнула к человеку. Ледяным браслетом тот обвил левое запястье новообращённого, впился в кожу и запустил в кровь мутного яда, чтоб был Иван покорным Меланихе. Коварная баба успела послать в чугунную голову бывшего волкопса, мысли об Аглае и её запах. Теперь ни днём, ни ночью не будет ему покоя, пока не найдёт её и не расправится с ней безжалостно, если эта дерзкая куница попытается противостоять ему.

Время от времени ранним утром всех поднимал призывный клич Аглаи. Её голос звучал, казалось, со всех сторон одновременно. Спрятаться и не явиться было невозможно. И никакая занятость обитателей Дома не могла оправдать непослушного. Эта суета означала, что Аглая будет делать заготовки в преддверии зимних холодов: варить в медных тазах земляничное варенье с добавлением зелёных еловых шишек; левашники* из ягод выкладывать на солнце или упаривать в печке, добавляя мёд с патокой*. «Кухня – лицо хозяйки!» Эта фраза приводила в трепет всех летающих, прыгающих и бегающих членов семьи, проживающих с ней. Аглая, конечно, могла одним взглядом и лёгким движением тонкой брови установить порядок и чистоту. Всё же была она волшебницей. Ягоды сами укладывались бы в бочонки и заливались густыми сиропами, затем расставлялись по полкам в бесчисленных надземных и подземных кладовых и погребах, где с потолка свисали связки лука, ожерелья сушёных яблок, пучки целебных трав и кореньев. Но жить по волшебству иногда становится ну, очень скучно.