– А у вас, как вижу, есть особое мнение. – Демонстрирует проницательность Энд Клоп.
– Кто из нас без своего субъективизма к чужой судьбе. – Многозначительно говорит Гранд.
– Вы как всегда узурпируете объективизм реальности. – Усмехается Энд Клоп. – Надеюсь, не так трагично, как это всегда. – Это, конечно, была разговорная сентенция Клопа, и заверять его в чём-то этом и другом не нужно было, так что Гранд промолчал, дожидаясь, когда Клоп укажет на направление дальнейшего разговора.
– Ну что ж, откройте мне глаза на этого капитана Копейкина. Кто есть капитан третьего ранга Копейкин? Троянский конь, враг государства или же нашей гегемонии конвертирования мира в нашу реальность? И если это так, то должны ли мы немедленно пресечь деятельность вот таких капитанов Копейкиных? Или же всё наоборот, и он сам обладает всей этой прерогативой и префектурой власти, и сам может всех нас отменить и опровергнуть в ничто. Что и говорить, а вопрос крайне сложный. – Задумчиво замолчал Клоп, предоставляя Гранду определять, как дальше быть с его нравственным здоровьем и этим капитаном Копейкиным, что за странной и опасной личностью, о которой ещё ничего неизвестно, а он уже так всех предчувственно, к нехорошим предпосылкам на будущее напрягает.
И понятно, что Гранду, не врагу себе и не дураку в том же числе, нужно сперва хорошенько подумать, а имеет ли вообще смысл говорить об этом капитане Копейкине. И он бы о нём и не заикнулся, если бы ранее уже о нём заикнулся. И тогда ответ на эту его незадачу предопределён. Придётся так или иначе иметь дело с этой тёмной личностью капитана Копейкина.
Отстранение в форме пролога
Вот такое, часто не ко времени и не по существу, да ещё вслух применимое утверждение: «Явился, не запылился», к людям знания не первой степени, может в дальнейшем деструктивно сказаться на понимании друг друга, если к вашему счастью, этот, так вами оскорблённый и приниженный человек, кто не собирается лучше о вас думать, чем вы есть (Вы посчитали его за пилота звездолёта, так фигурально вами подчёркнуто упавшего к вам на голову с самой Луны), не окажется человеком с большим чувством долга, достоинства и юмора, с чьей подачи он живёт и смысл её для себя обретает.
Каким и оказался прибывший не так гадано и совсем не задано, хоть и с поводом так о себе подумать (он опоздал, ну и что ж тут такого и какого хрена сразу делать такие выводы) на вот такую фигурально образованную с заинтересованными лицами встречу, будущий и отчасти уже сейчашний гражданин мира (а что поделать, когда нет никаких паспортов, только себя так обозначать и приписывать к столь интеллектуальному, и не только по медицинским показаниям обществу, живущему везде и нигде в одно и тоже время, и что главное, то на содержании общественных начал), непосредственно, а другим он себя и знать не знает, Демьян, так требовательно зовущий себя по-фламандски, или Демиан известный по какой другой заявке и категории ума, если её не определить по причине вымершего языка использования этого определения. Любящий очень, когда к нему обращаются подчёркнуто уважительно к тому, чем он мог бы гордиться и он гордится, но не выставляет всё это напоказ по причине того, чтобы слишком не загордиться. В общем, если по делу, то с применением к нему одной из форм титулирования его значения для этой и какой другой государственной реальности. В его случае ваше благородие, капитан Копейкин.
