На следующей перемене Стася сразу куда-то умчалась и появилась лишь после звонка. Валя стояла одна, украдкой рассматривала своих одноклассников, несколько раз носящиеся по коридору мальчишки, врезались в неё, летели дальше. Валя повернулась к окну, хотелось домой, нет, не в квартиру к Вике и Вадиму, а опять туда, в Беляниново. В такие дни они с отцом уже топили в доме печку, варили картошку в чугунке. Отец любил посыпать её крупной солью, а иногда поливал душистым маслом и ел, прищуривая от удовольствия глаза. В такие моменты Вале казалось, что морщины на его лице разглаживаются, оно перестаёт быть лилового цвета, отец чаще улыбается и говорит: «Ничего, дочка, не пропадём».
Вале вдруг захотелось плакать, она не делала этого почти с самой смерти отца. Внутри будто всё застыло, замерло. А теперь оттаивало, но легче не становилось.
– Ты новенькая? – услышала Валя за спиной. Вопрос был неожиданным и, наверное, глупым, если спрашивающий из её класса. Девочка обернулась. Внимательно посмотрела на мальчика, которого Стася представила, как любимца чуть ли не всех девочек в классе. – Ты глухая, что ли? – грубо спросил он и презрительно скривил рот.
– Сам ты глухой, – выпалила Валя и, недолго думая, добавила, – и причёска у тебя дурацкая!
Мальчик удивлённо вытаращил на неё глаза, потоптался на месте и отошёл в сторону. В следующий момент к нему подскочила девочка с толстой косой, схватила за руку и куда-то потащила.
Весь урок Валя думала об этом инциденте, хотела спросить у Стаси, но постеснялась, тем более что учительница не сводила глаз с них обоих. После окончания уроков Стася быстро собрала свои вещи, закинула рюкзак на плечо.
– Не хочешь пойти с нами за школьный двор? – спросила она у Вали, посмотрела на часы в телефоне.
– Не могу, – ответила Валентина, – за мной уже приехали.
– Мама? – уточнила Стася.
Валя смущённо кивнула и направилась к выходу. Ей не хотелось рассказывать о том, с кем и как она живёт.
Вадим вышел из университета, посмотрел на экран телефона: Виктория прислала список покупок, теперь надо закупаться в большем объеме; снимок Васьки, которая вытащила из шкафчика сковороду и встала в неё ногами. Зорин не смог не засмеяться, фантазии и озорство дочери не знали границ. А ещё был звонок от Марьи Ивановны. Прошло две недели после того, как они в последний раз виделись в Беляниново. Вадим сел в машину, выехал со стоянки, влился в поток на проспекте.
– Марья Ивановна, вы мне звонили? – спросил он, услышав в телефоне её чуть уставший голос.
– Да, Вадим, звонила, – она переложила трубку к другому уху, – добрый день, кстати.
– Здравствуйте, – кивнул Зорин так, будто собеседница могла его видеть. Сам факт звонка Марьи Ивановны ему показался странным, это было впервые. Связь с ней, как правило, поддерживала жена.
– Мне необходимо кое-что тебе рассказать, – Марья Ивановна села в кресло. Вчера утром было плохо с сердцем, пришлось вызывать скорую, врач предложил госпитализацию, но Марья Ивановна категорически отказалась, клятвенно заверив, что дочь вызовет участкового, который «всегда её спасал». В итоге так и произошло, участковый навестил одну из своих любимых пациенток, долго просидел возле неё, поговорив по душам, назначил ещё одно лекарство, добавив его в длинный список. А что делать? Возраст. Марья Ивановна махнула рукой – сколько отмерено, столько и проживёт. На следующий день ей стало ощутимо лучше, потому и решила позвонить Зорину. Потому как откладывать этот разговор нельзя, уж больно информация важная.
