Лезу в карман, там лежит пачка жевательной резинки, а в другом — куча денег. И я говорю не о нескольких сотнях, здесь как минимум тысяч двадцать. У меня руки начали трястись, какого черта? Откуда у Дани столько денег?
Я пересчитываю купюры — двадцать три тысячи.
Я даже не знаю, что и думать, просто смотрю на деньги в своей руке.
Внутри все свербит. Мне кажется, я что-то упускаю… Я не даю себе время, чтобы подумать, начинаю переворачивать комнату вверх дном. Может, я веду себя истерично, но я должна все знать! Последнее время мне казалось, что брат ведет себя как-то странно. Я думала, что накрутила себя. Он подросток, наверное, меняется. Но эта отмазка меня не успокаивала. Все его звонки и то, как он не расстается с телефоном. Куда-то ходит, где-то гуляет. А еще он отдалился от Димы, что очень странно.
Я лезу во все известные мне тайники. Нахожу какие-то побрякушки, новую одежду, обувь, гаджеты. Все это стоит просто кучу денег!
Я вообще ничего не понимаю, просто смотрю на эти вещи, и нет ни одной мысли. Сердце просто больно бьется о грудную клетку и трудно дышать. Я предполагаю сразу самое плохое: ограбил кого-то, взял кредит, украл… И начинаю винить себя, что я во всем виновата. Не доглядела, не долюбила… Если бы бабушка была жива, то такого бы никогда не произошло. Где именно я ошиблась и как вернуться в тот момент, чтобы исправить?
Я накрутила себя так сильно, что когда брат пришел со школы, я была натянута как тетива, которая только и ждет, когда ее отпустят.
— Я дома! Есть че похавать? — кричит брат.
Я молчу, жду, когда он в комнату зайдет. Через несколько секунд брат заходит внутрь.
— Кира, ты что тут делаешь? — злится.
— Что это? — киваю на все свои находки, которые разложила на кровати.
Даня прожигает меня испепеляющим взглядом голубых глаз.
— Ты что, рылась в моих вещах? — кричит, бросает рюкзак к моим ногам.
— Я спрашиваю: что это?!
Он мне не отвечает, проходит мимо и снимает школьную форму.
— Клянусь богом, если ты мне сейчас не ответишь… — говорю я.
— Что ты сделаешь? — хмыкает этот засранец.
Все, тетиву отпустили.
Я хватаю то, что помещается в руках, распахиваю окно и вытягиваю руку.
— Я все выкину!
— Ты что творишь, дура! — брат подлетает ко мне и хватает за руку.
— Рассказывай, быстро!
— Как ты меня достала! Это все мое! Я заработал!
— Заработал?! И где четырнадцатилетний мальчишка может столько заработать? Ты украл? Говори, Даня! — я сама начинаю на него кричать.
Брат ругается и просто дергает меня за руку. С такой силой, что мне становится дико больно. Он вообще не церемонится, я едва не падаю, а он просто толкает меня на кровать.
— Хватит лезть в мою жизнь! — кричит мне в лицо.
Я в шоке просто. Смотрю на него широко открытыми глазами. Я никогда его не боялась, но сейчас…
— Ты под моей опекой, — говорю трясущимся голосом. — И ты будешь делать все, что я тебе говорю.
— А то что? Что ты можешь мне сделать? Посмотри на себя! Работаешь за копейки, выглядишь, как замарашка, живем в какой-то халупе, жрем дерьмо! Если ты не хочешь большего — твои проблемы.
Каждое его слово — удар в солнечное сплетение. Он разбивает мою душу на миллион острых осколков, которые режут при каждом вдохе. Что бы я ни делала — этого всегда мало.
— Не смей так со мной разговаривать, — говорю, сдерживая слезы. — Я все делаю для тебя! Я бросила учебу, оставила свою мечту ради тебя. Если бы не я, то ты бы очутился в детском доме!
