Данька так и не отвечал на звонки, я ждала его, а потом сама не заметила, как легла спать.
Проснулась резко, рывком. Услышала какие-то звуки. Мозг не сразу пришел в действие. Посмотрела на часы — четыре утра. В ванной включилась вода, и я сквозь нее услышала стон боли. Сердце пропустило удар, тревога удушливой волной прошлась по нутру. Я вышла в коридор.
— Дань, — позвала, ответа не последовало.
Дошла до дверей ванной.
— Даня, открой, — постучала.
— Уйди, Кира, — произнес брат.
— Дверь открой, — стала дергать ручку.
Услышала ругательства, а затем дверь наконец-то открылась.
Я шагнула внутрь и просто застыла от шока.
На Даниле не было и живого места.
— Боже… — прошептала я. — Что случилось?
Я подошла к нему и стала осматривать раны. Какой кошмар. Руки тряслись так сильно, что я ничего не могла нормально сделать.
— Тебе надо в больницу!
— Нет! Никакой больницы. Нельзя.
— У тебя серьезные травмы, вдруг сотрясение или что-то еще… Я сейчас вызову скорую помощь.
— Нет, Кира, — брат вцепился в мою руку. — Нельзя, просто… Помоги мне, — в глазах мальчишки стояли слезы.
У меня разбилось сердце на миллион осколков.
Я чувствовала, что случилось что-то страшное.
— Хорошо. Сними толстовку и иди на кухню, посмотрим, что можно сделать.
Я вышла первая, оставив его наедине с собой. Зашла на кухню и достала медикаменты. А затем схватилась за раковину, с силой сжала. Мне хотелось кричать от ужаса. Но нельзя, мне нужно быть сильной. Услышала шаги в коридоре и быстро взяла себя в руки.
Даня сел на стул, и я стала промывать и обрабатывать его раны. Чувство дежавю настигло меня. Вспомнила, как Миран сидел точно так же передо мной и я обрабатывала его раны.
— Что случилось? — спросила, когда почти обработала лицо.
Его бровь сильно рассечена, кажется, требуется наложить швы.
— Ничего.
— Хорошо… Тогда я пойду в полицию.
Брат вскидывает на меня глаза, в них чистая паника.
— Нельзя! Они сказали, что убьют меня!
— Кто они?
Молчит.
— Даня. Расскажи мне все.
— Кира… — шепчет он, а потом обнимает меня за талию, утыкается в живот и начинает плакать.
Я глажу его по волосам, шепчу какие-то слова, если бы я могла, то забрала бы его боль. Он рвет мою душу в клочья.
— Мы так вляпались. Начали работать на Муратова, у него СТО и мойки. А потом нам предложили поднять бабки. Мы согласились, — быстро и сбивчиво начинает рассказывать брат. — Когда пригоняли машины на мойку, нам давали “заказ”, нужно было что-то открутить и заменить, либо что-то положить. Люди приезжали серьезные. В последний раз на смене был Леха, а меня не было, я писал контрольную по алгебре… Так вот, он что-то намутил. И сегодня пришел лично Муратов, сказал, что мы теперь должны ему сто штук… Баксов.
С каждым его словом мои глаза становились все больше. Я просто не выдержала и села на табуретку, ноги не держали. Волоски на теле встали дыбом. Я только сейчас поняла, как серьезно встрял мой брат.
— Его люди популярно мне объяснили, что будет, если я не верну деньги, либо товар. Но я ничего не брал! А Леха просто исчез. Я не знаю, что мне делать. Помоги, Кира.
— Надо идти в полицию, — говорю, а у самой голос дрожит.
— Нельзя, — качает головой. — Муратова крышуют. Они сказали, что будут следить. А если к концу той недели бабок не будут, то они… Они придут за тобой и заставят меня смотреть, как будут с тобой развлекаться.
