Среди стволов могучих
И сени жизни затяжной, –
Крики слышны зовущих,
Тропой идущих на убой…
Среди лесов Дремучих:
Неутомимых в зной, –
Мало осталось живучих,
Сдержавших удар бы любой:
Судьбы велений злополучных,
Чья отправляла в упокой, –
Всех поныне живущих
Без веры крепкой, огневой…
Среди гурьбы кличущей,
Испитой едкой пеленой,
Мало осталось плавучих,
Сдержавших удар бы любой:
Судьбы волнения тягучей,
Чья отправляла в упокой
Всех поныне живущих
Без веры крепкой огневой,
С собой оставляя везучих,
Кто день начинал, но искрой, –
Не презирая ныне живущих,
Давно ушедших в упокой…
Но рано или поздно придётся рушить царство тьмы, болезненно переступая порог неведения – шагать навстречу новому миру; тому самому, который он, некогда так яро порицая, возбранял; баланс будет всегда; и неважно кто вы в своей действительности – в реальности все едины. Хоть царь, хоть государь, хоть очевидный раб, – процесс становления и познания реальности сопереживанием коснётся каждого; условия будут разными; но сама суть осо-знания (осо-лицо; знание – совокупность опытов) этого чувства, она неизменна, – и, увы, это крайне болезненный, меланхоличный процесс. Но познание природы Реальности (как живого вечно существующего организма жизни) без купюр, такой какая она есть возможно лишь будучи поникшим, на упадке, в апатии, агонии.
Не грусти товарищ прежде
Коль узрел зла от невежды!
Зло – его отрада дня,
Пусть ликует, той кляня!
Только в этом состоянии, когда ваше внимание отделено от ритма суеты, осязая болезненное душевное расторжение или разотождествление и возможно, шансом на понятие большего, – заглянуть внутрь самого себя. Погрузиться на дно, отыскать болеющего, и созерцающего эту боль; лишь только тогда, когда вам крайне неведомо и больно. В обычном состоянии бодрствования, слегка возвышенном духе, вы никогда не вспомните о своем сокровенном чувстве – вам будет попросту не до него; вы будете озадачены своим звериным, инстинктивным, похотливым настроением: темой желания плоти, сознания, ума, эго, – что тождественно, но явно не поиском ответом на вопрос: “кто вы такой; и тот ли этот, которого вы знали долгое время, и он ли вы?” Да и под эйфорией, в отраде, или какой-то искусственно созданной эмоции суеты (гормональной игрой ума) фактически невозможно услышать голос истины, покуда ЭТО возможно лишь в состоянии полного равноденствия с самим собой.
Если кто-то вдруг однажды,
Вам заявит, что лететь,
Самолётик, что бумажный:
Силу тренья одолеть,
Сквозь бытья, прикрас ландшафты,
Чьих за жизнь не обозреть, –
Вам заявит «гласом ратным»
От невмочь с Того воспеть,
Вы ему всем видом важным
Предложите протрезветь,
А потом пошлите дважды,
Чтоб дорогу поглядеть!
…
Мечта обязана гореть!
Звездой сиять, покров небесный, –
Век осветить суметь,
Жар испуская Вечный…
Чтоб танцевать хотелось, петь,
Свершить поступок неуместный,
Чтоб птицей высоко лететь
Хотелось вечно, – в неизвестность…
Мечта обязана гореть!
Быть мертвецу конце туннеля
Мотивом тем не умереть,
Какая б не была потеря…
И правом тлеть, стареть
Быть не должна награждена,
Что крепкий чай, должна согреть, –
И впредь не быть осуждена…
…
При жизни всё-таки успеть
Сгореть не дать, и воплотить,
Невзгоды жизни одолеть,
Весь мир едино возлюбить,
И право не иметь сидеть,
Руки сложа, себя спросить:
Готов на риск пойти и умереть
Ты за мечту? Или винить
Собрался каждого, – ответь:
Готов себя ли изменить,
