– Кто Вы? – уже с опаской спрашивает голос из-за двери.
– Его жена, – говорю я дрожащим голосом, открывая дверь, предпоследний ключ подошел.
Из моих глаз ручьем льются слезы, губы дрожат, руки дрожат. В нос бьет жуткий запах, это отсюда так воняет туалетом. Передо мной еще одна дверь, решетчатая. Я с ужасом понимаю, что это клетка. Передо мной совершенно голая девочка, лет пятнадцать, не больше. Она вся грязная, тело в кровоподтеках, синяках, ссадинах. Обеими руками она вцепилась в прутья решетки. Я с ужасом замечаю, что на среднем пальце левой руки нет ногтя, он вырван с мясом, остальные когда-то были накрашены темно-красным лаком, сейчас он сильно облупился. Это ее ноготь я нашли в кармане Пашиной куртки. У меня кружится голова. Девочка смотрит на меня с опаской и надеждой одновременно.
– Его жена? – неуверенно переспрашивает она.
– Я к этому не причастна, – говорю я дрожащими губами, пытаясь найти ключ от этой, последней двери. – Я ничего об этом не знала! – мой голос срывается на крик. Я в панике. – Это все какой-то кошмарный сон! Этого не может быть! Может это другой Паша?
Я с надеждой достаю из висящей у меня на плече сумки кошелек, в нем есть фото Паши. Я показываю его девочке.
– Это он, – как бы извиняясь, говорит она.
Руки у меня уже вообще не слушаются, я роняю связку с ключами на пол, поднимаю. Остался один ключ. Он подходит. Я открываю дверь, и девочка кидается ко мне в объятия. Мы рыдаем в три ручья. Что дальше делать? Вести ее в милицию?
– Надо уйти отсюда, – говорю я девочке, – пошли скорее.
– Куда?
– Не знаю, придумаем, главное убраться отсюда поскорее, – говорю я, накидывая на нее свой плащ.
Мы выходим на улицу, я даже не закрываю дверь гаража на ключ. Вдруг в моей сумке зазвонил телефон. Я не сразу поняла, что это за звук. Я еще не привыкла к мобильному телефону, это новшество. Мне прислал его папа, он всегда был прогрессивным человеком. Дрожащими руками я достаю телефон. Звонит Игорь, говорит, что сестра уехала на дачу, и он хочет попрощаться. Спрашивает что с моим голосом. Я говорю только, что приеду через час-полтора.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я девочку.
– Диана.
Мы выходим из промзоны, подходим к трассе. Что дальше? В метро нам нельзя. Деньги есть, я ловлю машину. Останавливается лысый дед с седыми усами. Он окидывает Диану оценивающим взглядом, не задавая лишних вопросов называет двойную цену. Я соглашаюсь. Сидя на заднем сидении я прижимаю к себе трясущуюся Диану. Моя голова рядом с ее головой, я замечаю залысину в нее рядом с виском. Прядь ее волос тоже была в газетном свертке. Понимаю, что все те пряди были «собраны» давно.
– Сколько ты там пробыла? – тихо спрашиваю Диану.
– А какое сегодня число?
– Двадцать восьмое июля.
– Одиннадцать месяцев. Почти год.
Сильнее прижимаю к себе Диану и зажимаю себе рот рукой, чтобы не заорать в голос. Мне кажется, что моя голова сейчас лопнет. Как так?! Этого не может быть! Почему я ничего не заметила?!
Игорь открывает дверь и удивленно выкатывает на меня глаза. У меня тушь размазана по лицу, волосы всклокочены, от меня воняет потом, я вся дрожу. Я прижимаю к себе грязную, босоногую девочку, от которой воняет в сто раз хуже, чем от меня. Мы обе дрожим, как зайцы в кустах. Я молча вхожу в квартиру и закрываю за собой дверь. Поворачиваю один замок, потом второй, защелкиваю щеколду, накидываю цепочку. Только после этого я выдыхаю и сползаю по двери. Сижу на полу с пустой головой. Уже не плачу. Игорь молча идет на кухню, приносит два стакана воды, один мне, другой Диане. Мы их, также молча, залпом выпиваем.
