Куда бегут жеребята на пастбище?
Где скрывают породистых лошадей?
На айсбергах ледяного кладбища,
на пастбищах Саргассовых полей?
Нет на карте места, где есть рифы
и сочные прибрежные луга,
где сияет пурпур, словно звёзды,
там есть океанские острова.
И кто держит их там на цепях,
когда шторм, или буря?
Какое мясо у них в яслях,
все разновидности моря?
Приливы переходят в отливы,
отличное место для умерших.
На костях, столкнувшихся с нами,
сердца сбежавших и воскресших.
В дальних краях живут одиночки,
вырастающие быстро очень,
кушают без просрочки,
корм есть и днём и ночью.
Затем на горном ущелье,
из тысячи копыт без подков,
находят Белую Лошадь,
спрятанную по завету Богов.
По бурлящей воде скачут в галоп,
эти яростные, авангарды из лиги,
через туман слышен могучий топот,
заворачиваются дыбом их гривы.
Чья рука коснётся ресниц?
Кто может ухватить себя за веки?
Тот, кто укрощает кобылиц,
есть воспитанные и смелые жокеи.
Они следят за спариванием особей
и держат на поводке их движение,
хорошо знают силу Белых Лошадей,
из одного и другого поколения.
Они охраняют их колыбели,
выпасая жеребят вдоль берега,
натыкаясь на пороги земли,
подсматривая за ними слегка.
Днем за передвижением эскадрона,
ночью за тихим ржанием табуна.
Мудрость Белых Лошадей знакома,
они обожают, когда светит Луна.
Это подходит для их призвания,
как острый ум человеку обитель.
Страдающих Лошадей без сознания,
у места захоронения родителей.
Родные тех, кто стал калекой,
сыновья погибших всадников,
укрощают диких, белых лошадей
и заново возвращаются в стадо.
Кто им за эту услугу платит?
Они ревнивые и сильные реально,
не бросают своих в обиду,
когда с ними работают неправильно?
Пока вокруг усадьбы густая трава,
наши белые лошадки пасутся.
Сторож следит, чтоб не пришла беда,
если они в туман окунутся.
В походе и встречном марше,
у разных хозяев тут и там,
наемники из местных бродячих,
рыщут по берегам.
Неосторожность от шума в наряде,
заставляет незнакомца летать,
поджидая лошадь в засаде,
дикие всадники не могут врать.
